Самойлов (настоящая фамилия - Кауфман) Давид Самуилович (1920 - 1990), поэт. Родился 1 июня в Москве в семье военного врача, который оказал на него большое влияние, много занимался его образованием. Стихи начал писать рано, но поэтом себя долго не считал.

В 1938 окончил с отличием школу и без экзаменов поступил в ИФЛИ (Институт философии, литературы и истории), собираясь специализироваться по французской литературе. В те годы там преподавал весь цвет филологической науки. Тогда же познакомился с Сельвинским, который определил его в поэтический семинар при Гослитиздате, ходил в Литературный институт на семинары Асеева, Луговского. В 1941 окончил ИФЛИ, тогда же публикует свои первые стихи.

Через несколько дней после начала войны уходит добровольцем сначала на оборонные работы на Смоленщине, затем зачислен курсантом Гомельского военно-пехотного училища, где был только два месяца - по тревоге были подняты и отправлены на Волховский фронт. После тяжелого ранения пять месяцев провел в госпиталях, затем снова возвращается на фронт, находится в моторазведроте. Последнее звание - старший сержант.

В конце ноября 1945 с эшелоном демобилизованных вернулся в Москву. Решает жить литературным трудом, то есть перебивается случайными заказами, подрабатывает на радио, пишет песни, литературные композиции.

Только в 1958 выходит первая книга стихов "Ближние страны". С этого времени регулярно появляются его поэтические сборники: "Второй перевал" (1963); "Дни" (1970); "Перебирая наши даты...". Д.Самойлов участвовал в создании нескольких спектаклей в Театре на Таганке, в "Современнике", писал песни для спектаклей и кинофильмов.

В 1970-е вышли сборники "Волна и камень", "Весть"; в 1981 - "Залив".

С 1976 жил в городе Пярну, много переводил с польского, чешского, венгерского и языков народов СССР. Д.Самойлов умер 23 марта 1990 в Москве.

Использованы материалы кн.: Русские писатели и поэты. Краткий биографический словарь. Москва, 2000.

Самойлов Давид (настоящее имя Давид Самуилович Кауфман) - поэт.

В 1938-41 учился в ИФЛИ. Участник Великой Отечественной войны. Печататься начал в 1941: в журнале «Октябрь» (№3) в подборке «Поэзия студентов Москвы», организованной И.Сельвинским, было опубликовано под его настоящей фамилией (псевдоним в память об отце появился после войны) стихотворение «Охота на мамонта». Первый сборник стихов «Ближние страны» вышел в 1958. За ним последовали: «Второй перевал» (1963), «Дни» (1970), «Равноденствие» (1972), «Волна и камень» (1974), «Весть» (1978), «Избранное» (1980), «Залив», «Улица Тооминга», «Линии руки» (все - 1981), «Времена. Книга поэм» (1983), «Стихотворения» (1985), «Беатриче» и «Горсть» (1989), двухтомник «Избранные произведения» (1989) и др.

Поэтическое мировосприятие и стиль Самойлова, основанные на глубоком чувстве истории и преемственности культурных традиций, являются в основном реалистическими, с некоторой долей фантастического романтизма, родственными главным образом гармоническому мировосприятию и стилю Пушкина и Ахматовой. Самойлов и современность воспринимает как историю. Он не идет по горячим следам событий и тем более не стремится опередить время; ему «обычно необходим хронологический разрыв, и значительный, между впечатлением и его поэтическим воплощением» (Боевский С.- С.69) для того, чтобы субъективно воспринятое и пережитое несколько отстранилось, обрело внутренний строй и внешнюю рельефность, свойства исторического объекта. Именно потребность во временной дистанции объясняет, почему первая книга поэта вышла только 13 лет спустя после войны, почему проходят годы между появлением его первой и второй, второй и третьей книг, почему, наконец, Самойлов количеству опубликованных произведений предпочитает их качество.

Ключевым, заглавным стихотворением поэта, его художественным паролем стало стихотворение «Сороковые», которым открывалась книга «Второй перевал»: «Сороковые, роковые, / Военные и фронтовые, / Где извещенья похоронные / И перестуки эшелонные. / Гудят накатанные рельсы. / Просторно. Холодно. Высоко. / И погорельцы, погорельцы / Кочуют с запада к востоку...» Рок, неотвратимая судьба, несущая гибель человеку,- важнейший атрибут трагедии. Панорама трагических «сороковых, роковых» дана Самойловым в движении, ход которого, слышится в рокочущем перестуке вагонных колес, выразительно переданном в звуковой инструментовке стиха. Три безличных предложения: «Просторно. Холодно. Высоко» - говорят о том, что происходящее трагическое событие, при всех своих неисчислимых утратах и бедах, относится к числу высоких трагедий, т. е. поэт косвенно, иносказательно дает понять, что идет война великая, освободительная. По контрасту с высоким, трагическим, движущимся историческим событием себя поэт рисует в статике и с бытовыми, будничными подробностями: «А это я на полустанке / В своей замурзанной ушанке, / Где звездочка не уставная, / А вырезанная из банки. / Да, это я на белом свете, / Худой, веселый и задорный. / И у меня табак в кисете, / И у меня мундштук наборный. / И я с девчонкой балагурю, / И больше нужного хромаю, / И пайку надвое ломаю, / И все на свете понимаю». В отличие от трагического фона, настроение молодого бойца, только что выписавшегося из госпиталя и ждущего, вероятно, новой отправки на фронт, непринужденно и жизнерадостно. Герой противостоит смерти своей физической молодостью, своим юношеским жизнелюбием, которые в данном случае приобретают бытийный характер. Такое мировосприятие в общих чертах сохранится и в последующем творчестве поэта.

С первых же шагов поэзии Самойлов обращается и к более отдаленному историческому прошлому России, причем это национальное прошлое олицетворяется для него не столько именами царей и политических деятелей, сколько именами любимых поэтов: Державина, Батюшкова, Пушкина, Дельвига, Блока. Еще в первой книге поэта критика отметила глубокое постижение духа и смысла исторического прошлого в небольшом цикле «Стихи о царе Иване». В книге «Дни» появляются шедевры исторической поэзии Самойлова: стихотворение «Пестель, Поэт и Анна» и «Блок. 1917». В первом из них, давая выразительную характеристику Пестелю и Пушкину, Самойлов показал различие в восприятии и постижении жизни политиком и поэтом: Пестель, считающий, по словам Пушкина, что любовь «полезна лишь для граждан умноженья», постигает жизнь разумом, а Пушкин - сердцем, и его восприятие оказывается полнее, богаче и глубже, чем у однолинейного политика Пестеля.

В стихотворении «Блок. 1917» Самойлов достаточно верно передал восприятие событий 1917 автором гениальной и пророческой поэмы «Двенадцать». Воспринимая революцию, Блок, по словам Самойлова «видел ангела, звезду, / Он слышал флейту, и на льду / Невы он видел полынью / Рождественской купелью». Однако в отличие от евангельского Рождества революционное рождество 1917 оказалось странным и ледяным, и эта странность заключалась главным образом в том, что теперь евангельские ясли оказались пустыми. Если говорить языком блоковской поэмы, то это значит, что свобода пришла «без креста», а революционное рождество - без Христа, и в этом один из источников трагедии революционного народа. Революционное рождество с пустыми яслями, без Христа, духовно неполноценно и чревато трагическими последствиями. Стихотворение Самойлова заканчивается картиной, изображающей, как метель заносит рождественскую купель революции: «На город с юга шла метель. / Замолкли ангел и свирель. / Снег запорашивал купель. / И все в снегу затмилось...»

Со временем, кроме исторической поэзии, в творчестве Самойлова все большую роль начинает играть лирика пейзажная, медитативная, философская и любовная. Незадолго до смерти поэт предается размышлениям о любви в цикле «Беатриче», изданном сначала отдельно (Таллин, 1989), а затем вошедшем в книгу стихов «Горсть» (1989).

Лирика Самойлова в своем развитии постоянно тяготела, с одной стороны, к медитативности, а с другой - к повествовательности. Тяготение к повествовательности объясняет, почему поэт на протяжении всей своей творческой жизни плодотворно работал в жанре драматической поэмы. Поэмы С. связаны в основном с излюбленными им историческими темами: недавней истории - войне и послевоенному времени посвящены поэмы «Ближние страны», «Чайная», «Снегопад» и «Юлий Кломпус», послепетровским временам - «Сухое пламя» и «Сон о Ганнибале», эпохе Александра I и декабристов - «Струфиан». Неопределенны по времени действия «Цыгановы», «Последние каникулы» и «Старый Дон-Жуан». Весьма интересна по содержанию и по форме эпико-буколическая поэма, или, по-другому, эпическая идиллия «Цыгановы», в которой Самойлов попытался показать бытийные основы крестьянской жизни и положительные стороны русского национального характера.

Большое место в творчестве Самойлова принадлежит переводам из польской, сербской, украинской, литовской, латвийской, эстонской, болгарской поэзии, из произведений Л.Арагона, Г.Аполлинера, Брехта, Ф.Г.Лорки, Н.Хикмета и др. поэтов. Небольшая часть переводов Самойлова вошла в его сборник «Поэты-современники» (1963), вышедший в серии «Мастера поэтического перевода».

Немалый интерес представляет проза поэта, составившая книгу «Памятные записки» (1995). Здесь дан богатый автобиографический материал, осмысление литературной жизни, в особенности той, участником которой был сам Самойлов. Среди воспоминаний о молодых поэтах фронтового поколения выделяется очерк «Друг и соперник», посвященный Б.Слуцкому. Содержательны заметки об А.Ахматовой, Б.Пастернаке, П.Антокольском, И.Эренбурге, Н.Заболоцком, М.Петровых, Вс.Иванове, А.Солженицыне и др. писателях.

М.Ф.Пьяных

Использованы материалы кн.: Русская литература XX века. Прозаики, поэты, драматурги. Биобиблиографический словарь. Том 3. П - Я. с.263-265.

Далее читайте:

Юрий ПАВЛОВ . Давид Самойлов: жизненные «слабости» и творчество . (Глава из кн.: Юрий Павлов. Человек и время в поэзии, прозе, публицистике ХХ - XXI веков. М., 2011 ).

Русские писатели и поэты (биографический справочник).

Сочинения:

Избранное / вступ. статья С.Чупринина. М., 1980;

Книга о русской рифме. 2-е изд., доп. М., 1982;

Стихотворения. М., 1985;

Избранные произведения: в 2 т. / вступ. статья И.Шайтанова. М., 1989;

Возвращение: поэма // Октябрь. 1989. №5;

Из дневника // Литературное обозрение. 1990. №11;

Из литературного наследия // Октябрь. 1991. №9;

В кругу себя: Пародии, эпиграммы, посвящения, мистификации. М.; Вильнюс, 1993;

Памятные записки. М., 1995;

Перебирая наши даты. М., 2000.

Литература:

Сидоров. Е. Смысл и форма: О стихах Давида Самойлова // День поэзии. 1971. М., 1971;

Мусатов В. Стихотворение Д.Самойлова «Пестель, Поэт и Анна» // Анализ отдельного художественного произведения. Л., 1976;

Руднев В. Четырехстопный ямб Давида Самойлова // Материалы республиканской конференции. Тарту, 1977. (Русская филология);

Дыханова Б. Пушкиниана Д.Самойлова // Подъем. 1981. №6;

Боевский В. Давид Самойлов: Поэт и его поколение. М., 1986;

Истогина А.Д.Самойлов. «Горсть»: Стихи // Литературное обозрение. 1990. №8;

советский поэт и переводчик

Давид Самойлов

Краткая биография

Родился в еврейской семье. Отец - известный врач, главный венеролог Московской области Самуил Абрамович Кауфман (1892-1957); мать - Цецилия Израилевна Кауфман (1895-1986).

В 1938-1941 годах учился в МИФЛИ (Московский институт философии, литературы и истории). В начале финской войны Самойлов хотел уйти на фронт добровольцем, но оказался не годен по состоянию здоровья. В начале Великой Отечественной войны его направили на трудовой фронт - рыть окопы под Вязьмой. Там Давид Самойлов заболел, был эвакуирован в Самарканд, учился в Вечернем педагогическом институте. Вскоре поступил в военно-пехотное училище, которое он не окончил. В 1942 году его направили на Волховский фронт под Тихвин. 23 марта 1943 года в районе станции Мга был тяжело ранен в левую руку осколком мины.

Приказом 1 осбр Волховского фронта №: 13/н от: 30.03.1943 года пулемётчик 1-го отдельного стрелкового батальона 1-й отдельной стрелковой бригады красноармеец Кауфман был награждён медалью «За отвагу» за то, что он в бою 23 марта 1943 года в районе Карбусель с пулемётным расчётом во время атаки первым ворвался в немецкую траншею и в рукопашной схватке уничтожил трёх гитлеровских солдат.

После выздоровления, с марта 1944 года продолжил службу в 3-й отдельной моторазведроте разведывательного отдела штаба 1-го Белорусского фронта.

Приказом ВС 1-го Белорусского фронта №: 347/н от: 01.11.1944 года писарь 3-й отдельной моторазведроты разведывательного отдела штаба 1-го Белорусского фронта ефрейтор Кауфман был награждён медалью «За боевые заслуги» за полученные тяжёлые ранения в бою в районе станции Мга, участии в боях на Волховском и 1-м Белорусском фронтах и образцовое выполнении своих непосредственных обязанностей писаря.

Приказом ВС 1-го Белорусского фронта №: 661/н от: 14.06.1945 года автоматчик 3-й отдельной моторазведроты развед. отдела штаба 1-го Белорусского фронта ефрейтор Кауфман награждён орденом Красной Звезды за захват немецкого бронетранспортёра и трёх пленных, в том числе одного унтер-офицера, давшего ценные сведения, и за активное участие в боях за город Берлин.

В годы войны Самойлов не писал стихов - за исключением поэтической сатиры на Гитлера и стихотворений об удачливом солдате Фоме Смыслове, которые он сочинял для гарнизонной газеты и подписывал «Семён Шило».

Печататься начал с 1941 года. После войны много переводил с венгерского, литовского, польского, чешского языков, языков народов СССР и других.

C 1974 года жил в Пярну (Эстонская ССР), по адресу: улица Тооминга, дом № 4.

Давид Самойлов умер 23 февраля 1990 года в Таллине. Похоронен в Пярну (Эстония) на Лесном кладбище.

Творчество

Первое послевоенное произведение «Стихи о новом городе» было опубликовано в 1948 году в журнале «Знамя». Самойлов считал необходимым, чтобы впечатления жизни «отстоялись» в его душе, прежде чем воплотиться в поэзии.

Первая книга стихов «Ближние страны» вышла в 1958 году. Затем появились поэтические сборники лирико-философских стихов «Второй перевал» (1962 год), «Дни» (1970 год), «Волна и камень» (1974 год), «Весть» (1978 год), «Залив» (1981 год), «Голоса за холмами» (1985 год) - о военных годах, современном поколении, о назначении искусства, на исторические сюжеты.

В стихах Самойлова «за простотой семантики и синтаксиса, за ориентацией на русскую классику, кроется трагическое мироощущение поэта, его стремление к справедливости и человеческой свободе».

Одно из первых публичных выступлений Д. С. Самойлова перед большой аудиторией состоялось в Центральном лектории Харькова в 1960 году. Организатором этого выступления был друг поэта, харьковский литературовед Л. Я. Лившиц.

Является автором стихотворения «Песенка гусара» («Когда мы были на войне…»), на которое была положена музыка бардом Виктором Столяровым в начале 1980-х годов. «Гусарская песенка» Самойлова-Столярова стала в начале XXI века популярной среди казаков Кубани. Стихотворение «Ты моей никогда не будешь» (авторское название - «Баллада») в конце 1980-х годов получило широкую известность, благодаря песне Дмитрия Маликова, исполненной по его мотивам.

Выпустил юмористический прозаический сборник «В кругу себя». Писал работы по стихосложению.

Семья

С 1946 года был женат на искусствоведе Ольге Лазаревне Фогельсон (1924-1977), дочери известного советского кардиолога Л. И. Фогельсона. Их сын - Александр Давыдов, писатель и переводчик.

Позднее был женат на Галине Ивановне Медведевой, у них родилось трое детей - Варвара, Пётр и Павел.

Награды

  • Орден Красной Звезды (1945)
  • Медаль «За отвагу»(1943)
  • Медаль «За боевые заслуги» (1944)
  • Государственная премия СССР (1988 год)

Сочинения

Сборники стихов

  • Ближние страны. - 1958.
  • Слонёнок пошёл учиться. - М., 1961.
  • Светофор. - М., 1962.
  • Второй перевал. - М., 1963.
  • Слонёнок пошёл учиться. - М., 1967. - (Для детей)
  • Дни: Стихи. - М.: «Советский писатель», 1970. - 88 с., порт. - 10 000 экз.
  • Равноденствие: Стихотворения и поэмы / Вступ. статья Е. Осетров. - М.: «Художественная литература», 1972. - 288 с. - 25 000 экз.
  • Волна и камень: Книга стихов. - М.: «Советский писатель», 1974. - 104 с. - 20 000 экз.
  • Перебирая наши даты… - Б/м, 1975.
  • Весть: Стихи. - М.: «Советский писатель», 1978. - 112 с, - 50 000 экз.
  • Залив: Стихи. - М.: «Советский писатель», 1981. - 144 с. - 50 000 экз.
  • Линии руки. - М., 1981. - (ПБШ)
  • Улица Тооминга: Стихотворения и переводы. - Таллин: «Ээсти раамат», 1981. - 144 с. - 3000 экз.
  • Слонёнок пошёл учиться. - М., 1982.
  • Времена: Книга поэм. - М.: «Советская Россия», 1983. - 112 с., ил. - 25 000 экз.
  • Стихотворения. - М.: «Советский писатель», 1985. - 288 с., ил. - 50 000 экз.
  • Голоса за холмами. - Таллин, 1985.
  • Дай выстрадать стихотворенье. - М., 1987.
  • Горсть: Стихи. - М.: «Советский писатель», 1989. - 176 с. - 45 000 экз.
  • Беатриче: Книга стихов. - Таллин, «Ээсти раамат», 1989. - 44 с.
  • Слонёнок пошёл учиться, М., 1989.
  • Снегопад: Московские стихи. - М., 1990.
  • Слонёнок пошёл учиться. Пьесы. - М., 1990.

Издания

  • Избранное: Стихотворения и поэмы. [Вступит. статья С. Чупринина] - М.: Художественная литература, 1980.- 448 с.
  • Избранное. Избранные произведения в двух томах. - М.: Художественная литература, 1989. - 50 000 экз.
    • Том 1. Стихотворения. / Вступительная статья И. О. Шайтанова - 559 с.
    • Том 2. Поэмы. Стихи для детей. Портреты. - 335 с.
  • Мне выпало всё… - М.: Время, 2000. - 624 с.
  • Поденные записи: В 2-х томах. - М.: Время, 2002. - 416, 384 с.
  • Поэмы. - М.: Время, 2005. - 480 с.
  • Книга о русской рифме. - М.: Время, 2005. - 400 с.
  • Стихотворения / Сост., подг. текста В. И. Тумаркин, вступительная статья А. С. Немзер. - СПб.: Академический проект, 2006. - 800 с.
  • Счастье ремесла: Избранные стихотворения. / Сост. В. Тумаркин, 2009. // 2-е изд. - 2010. /// 3-е изд. стереотип. - М.: Время, 2013. - 784 с. -6
  • Памятные записки. - М.: Время, 2014. - 704 с.

Проза

  • Люди одного варианта // Аврора. - 1990. - № 1-2.

Переводы

  • Албанские поэмы. - М., 1950.
  • Песни свободной Албании. - М., 1953.
  • Гришашвили И . Сказки. / Перевод с грузинского Д. Самойлова. - М., 1955.
  • Сенгор Л . Чака./ Перевод с французского Д. Самойлова. - М., 1971.
  • Сказание о Манджуне из племени Бену Амир. / Перевод с арабского Д. Самойлова. Подстрочник Б. Шидфар. - М., 1976.
  • Марцинкявичюс Ю . Собор. / Перевод с литовского Д. Самойлова. - Вильнюс, 1977.
  • Тень солнца. Поэты Литвы в переводах Д. Самойлова. - Вильнюс, 1981.
  • Самойлов Д., Кросс Я. Бездонные мгновения. - Таллин, 1990.

Литература

  • Баевский В. С. Давид Самойлов: Поэт и его поколение: Монография. - М.: Сов. писатель, 1987. - 256 с.
  • Давыдов А. 49 дней с родными душами. - М.: Время, 2005. - 192 с.
  • Дравич Анджей. Лица моих друзей / Поцелуй на морозе - стр. 5, 58, 65 (иллюстрации после 65) Перевод с польского Максима Малькова. Спб.: 2013, электр. изд., испр. и дополн.
Категории: Метки:

Интересное на сайте

Популярные биографии Популярные темы цитат и афоризмов Популярные авторы цитат и афоризмов Популярные притчи

Из книги судеб . Давид Самуилович Самойлов (настоящая фамилия - Кауфман), поэт, переводчик, теоретик стиха. Родился 1 июня 1920 года в Москве в еврейской семье. Отец - известный врач, главный венеролог Московской области Самуил Абрамович Кауфман (1892-1957); мать - Цецилия Израилевна Кауфман (1895-1986). Отец оказал на него большое влияние, много занимался его образованием. Стихи начал писать рано, но поэтом себя долго не считал.

В 1938 окончил с отличием школу и без экзаменов поступил в ИФЛИ (Институт философии, литературы и истории), собираясь специализироваться по французской литературе. В те годы там преподавал весь цвет филологической науки. Тогда же познакомился с Сельвинским, который определил его в поэтический семинар при Гослитиздате, ходил в Литературный институт на семинары Асеева, Луговского. В 1941 окончил ИФЛИ, тогда же публикует свои первые стихи.

Через несколько дней после начала войны уходит добровольцем сначала на оборонные работы на Смоленщине, затем зачислен курсантом Гомельского военно-пехотного училища, где был только два месяца - по тревоге были подняты и отправлены на Волховский фронт. После тяжелого ранения пять месяцев провел в госпиталях, затем снова возвращается на фронт, находится в моторазведроте. Последнее звание - старший сержант. В конце ноября 1945 года с эшелоном демобилизованных вернулся в Москву. Решает жить литературным трудом, то есть перебивается случайными заказами, подрабатывает на радио, пишет песни.

Только в 1958 выходит первая книга стихов «Ближние страны», через пять лет, в 1963 - «Второй перевал». Давид Самойлов участвовал в создании нескольких спектаклей в Театре на Таганке, в «Современнике», писал песни для спектаклей и кинофильмов.

В 1970-е годы вышли поэтические сборники «Дни», «Равноденствие», «Волна и камень», «Весть»; в 1980-е - «Залив», «Времена», «Голоса за холмами», «Горсть». Писал стихи для детей (книги «Светофор», «Слонёнок пошёл учиться»). В 1973 году вышла «Книга о русской рифме», переизданная в 1982.

С 1946 года был женат на искусствоведе Ольге Лазаревне Фогельсон (1924-1977), дочери известного советского кардиолога Л. И. Фогельсона. Их сын - Александр Давыдов, писатель и переводчик. Позднее был женат на Галине Ивановне Медведевой, у них родилось трое детей - Варвара, Пётр и Павел.

С 1976 жил в городе Пярну, много переводил с польского, чешского, венгерского и языков народов СССР. Давид Самойлов скончался 23 февраля 1990 года в Таллине, на юбилейном вечере Бориса Пастернака , едва завершив свою речь.

Зиновий Гердт, на своём юбилейном вечере читал стихи Давида Самойлова, которые невозможно было слушать равнодушно:

О, как я поздно понял,

Зачем я существую,

Зачем гоняет сердце

По жилам кровь живую,

И что порой напрасно

Давал страстям улечься,

И что нельзя беречься,

И что нельзя беречься...

Поэт о себе : «Я 1920 года рождения. Москвич. Мне повезло в товарищах и учителях. Друзьями моей поэтической юности были Павел Коган , Михаил Кульчицкий , Николай Глазков , Сергей Наровчатов , Борис Слуцкий . Учителями нашими - Тихонов , Сельвинский , Асеев , Луговской , Антокольский . Видел Пастернака . Встречался с Ахматовой и Заболоцким . Не раз беседовал с Мартыновым и Тарковским . Дружил с Марией Петровых . Поэтическая школа была строгая. Воевал. Тяжело ранен».

О поэте

Когда я думаю, что немало художников размышляли о смерти, предчувствовали её, даже пророчили себе - я сразу вспоминаю своего любимого поэта Давида Самойлова. Давид размышлял о смерти лет, наверное, с пятидесяти. Как мы подшучивали (разумеется, ласково): Давид уже который год прощается с жизнью. Но у него это было не кокетство и не спекуляция, а это были глубокие размышления. При всём при этом колоссальное жизнелюбие во всём, что он думал, писал, делал, говорил - в том, как он жил…

Взгляни - два дерева растут

Из корня одного.

Судьба ль, случайность ли, но тут

И без родства - родство.

Когда зимой шумит метель,

Когда мороз суров, -

Берёзу охраняет ель

От гибельных ветров.

А в зной, когда трава горит

И хвое впору тлеть, -

Берёза тенью одарит,

Поможет уцелеть.

Некровные растут не врозь,

Их близость - навсегда.

А у людей - всё вкривь, да вкось,

И горько от стыда.

Дезик

Стал я знаменитым ещё в детях.

Напускал величие на лобик,

а вдали, в тени Самойлов Дезик

что-то там выпиливал, как лобзик.

Дорожил он этой тёплой тенью,

и она им тоже дорожила,

и в него, как в мудрое растенье,

непоспешность вечности вложила.

Мы его встречали пьяноватым

С разными приятелями оплечь,

Только никогда не теневатым:

Свет, пожалуй, лишь в тени накопишь.

Наша знать эстрадная России

важно, снисходительно кивала

на сороковые-роковые,

и на что-то про царя Ивана.

Мы не допускали в себе дерзкость

и подумать, что он пишет лучше.

Думали мы: Дезик - это Дезик.

Ключ мы сами, Дезик - это ключик.

Но теперь мы поняли хоть что-то,

становясь, надеюсь, глубже, чище -

ведь порой огромные ворота

открывает ключик, не ключище.

И читаю я «Волну и камень»,

там, где мудрость выше поколенья.

Ощущаю и вину, и пламень,

позабытый пламень поклоненья.

И себя я чувствую так странно,

будто сдохла слава, как волчица.

Мне писать стихи, пожалуй, рано,

но пора писать стихи учиться.

Стихотворение, напечатано в журнале «Аврора», № 2, 1975 г.

«Всё разрешено»

Одно из горчайших стихотворений русской поэзии написано в 1968:

Вот и всё. Смежили очи гении.

И когда померкли небеса,

Словно в опустевшем помещении

Тянем, тянем слово залежалое,

Говорим и вяло и темно.

Как нас чествуют и как нас жалуют!

Нету их. И всё разрешено.

Странно… Последняя из «смеживших очи», Анна Ахматова , всего несколькими годами ранее написала, вспоминая своё триумфальное начало: «Эти бедные стихи пустейшей девочки почему-то перепечатываются в тринадцатый раз... Сама девочка (насколько я помню) не предрекала им такой судьбы и прятала под диванные подушки номера журналов, где они впервые были напечатаны, - чтобы не расстраиваться».

Давид Самуилович Кауфман (1 июня 1920 – 23 февраля 1990) – советский поэт, написавший множество стихотворений и поэм о войне, а также переводчик.

Детство

Давид Самуилович родился 1 июня в Москве в состоятельной еврейской семье. Его отец на тот момент был самым известным венерологом города, поэтому, несмотря на тяжелое время, семья жила в достатке и не нуждалась ни в чем. Как позже признавался сам поэт, он с самого рождения был окружен любовью и родительским теплом, поэтому даже тяготы военных лет были не страшны ему.

Когда мальчику исполнилось семь лет, его отдали в специализированную лингвистическую школу, где учащиеся изучали английский язык. Благодаря отличному еврейскому воспитанию и таланту, Давид был среди лучших учащихся и несколько раз становился «Учеником года» в шуточном конкурсе, который проводился в стенах учебного заведения для развлечения малышей. Однако в старших классах парень стал учиться хуже.

Сказывалась ситуация в семье, где отец потерял работу и долгое время был безработным, страдая от тягот предвоенного положения.

Юность

Но, несмотря на трудности в семье, Давид с отличием заканчивает специализированную школу и сразу же поступает в Московский институт философии, литературы и искусства, так как твердо уверен в том, что хочет стать профессиональным переводчиком. Проучившись там до 1941 года, он уходит из института и идет добровольцем в армию. Однако позже парень узнает о том, что в присоединении к действующей армии ему отказано из-за состояния здоровья.

В военные годы Давид помогает рыть окопы под Вязьмой. Туда его отправляют сразу после лечения, которое он проходил, еще будучи студентом института. Спустя месяц их трудовой фронт обстреливают враги, и парень получает ранение, из-за чего срочно госпитализируется в Самарканд. А поскольку вернуться уже возможности нет, он устраивается в городе подрабатывать санитаром и одновременно поступает в Педагогический институт, чтобы получить полное высшее образование, которое было прервано в Москве.

В 1942 году, полностью восстановившись после полученной травмы, Давид Самойлов получил возможность выехать в Тихвин, где находился на тот момент Волховский фронт. Он присоединяется к воюющим там ребятам, но спустя месяц снова получает ранение. На этот раз еще тяжелее предыдущего.

Карьера поэта и переводчика

Несмотря на тот факт, что жизнь Давида Самойлова всегда была тяжелой и сложной, он находил время и сочинял собственные стихи. Сначала он пытался публиковать их в военное время, поскольку многие из них были призывом для всех жителей объединяться и не сдаваться до конца, но редакции газет на тот момент практически не функционировали. Так что все стихотворения поэта, даже написанные в годы войны, были опубликованы только с наступлением мирного времени.

В 1958 году Самойлов, наконец, получает разрешение на публикацию своих произведений. Буквально за десять-двенадцать лет в печати появляются его несколько сборников: «Ближние страны» (1958), «Второй перевал» (1962), «Дни» (1970), «Волна и камень» (1974) и многие другие.

Кроме всего прочего, во время войны и после нее Самойлов не оставлял мечту о том, чтобы стать профессиональным переводчиком. Он много учился и через несколько лет смог переводить тексты и стихотворения с чешского, венгерского, польского и литовского языков.

Личная жизнь

Сразу после окончания войны Давид Самойлов встречает свою будущую жену, дочь известного советского кардиолога, Ольгу Лазаревну Фогельсон, на которой женится через несколько месяцев после встречи. В браке рождается сын Александр, который впоследствии также станет поэтом и прозаиком.

В 1977 году супруга Ольга умирает, а Давид, пробыв в трауре несколько лет, женится второй раз на Галине Ивановне Медведевой, от которой у него рождаются два мальчика, Петр и Павел, и прелестная Варвара.

Отец - известный врач, главный венеролог Московской области Самуил Абрамович Кауфман (1892-1957); мать - Цецилия Израилевна Кауфман (1895-1986) .

После выздоровления, с марта 1944 года продолжил службу в 3-й отдельной моторазведроте разведывательного отдела штаба 1-го Белорусского фронта .

Приказом ВС 1-го Белорусского фронта №: 347/н от: 01.11.1944 года писарь 3-й отдельной моторазведроты разведывательного отдела штаба 1-го Белорусского фронта ефрейтор Кауфман был награждён медалью «За боевые заслуги» за полученные тяжёлые ранения в бою в районе станции Мга, участии в боях на Волховском и 1-м Белорусском фронтах и образцовое выполнении своих непосредственных обязанностей писаря .

Приказом ВС 1-го Белорусского фронта №: 661/н от: 14.06.1945 года автоматчик 3-й отдельной моторазведроты развед. отдела штаба 1-го Белорусского фронта ефрейтор Кауфман награждён орденом Красной Звезды за захват немецкого бронетранспортёра и трёх пленных, в том числе одного унтер-офицера, давшего ценные сведения, и за активное участие в боях за город Берлин.

В годы войны Самойлов не писал стихов - за исключением поэтической сатиры на Гитлера и стихотворений об удачливом солдате Фоме Смыслове, которые он сочинял для гарнизонной газеты и подписывал «Семён Шило».

Одно из первых публичных выступлений Д. С. Самойлова перед большой аудиторией состоялось в Центральном лектории Харькова в 1960 году . Организатором этого выступления был друг поэта, харьковский литературовед Л. Я. Лившиц .

Является автором стихотворения «Песенка гусара» («Когда мы были на войне… »), на которое была положена музыка бардом Виктором Столяровым в начале 1980-х годов. «Гусарская песенка» Самойлова-Столярова стала в начале XXI века популярной среди казаков Кубани .

Выпустил юмористический прозаический сборник «В кругу себя». Писал работы по стихосложению.

Семья

С 1946 года был женат на искусствоведе Ольге Лазаревне Фогельсон (1924-1977) , дочери известного советского кардиолога Л. И. Фогельсона . Их сын - Александр Давыдов , писатель и переводчик.

Позднее был женат на Галине Ивановне Медведевой, у них родилось трое детей - Варвара, Пётр и Павел .

Награды

  • Медаль «За отвагу»(1943)
  • Медаль «За боевые заслуги » (1944)
  • Государственная премия СССР (1988 год)

Сочинения

Сборники стихов

  • Ближние страны, 1958
  • Слонёнок пошёл учиться, М., 1961
  • Светофор. М., 1962
  • Второй перевал, М., 1963
  • Слонёнок пошёл учиться, М., 1967 (для детей)
  • Дни, М., 1970
  • Равноденствие, М., 1972
  • Волна и камень, М., 1974
  • Перебивая наши даты… , 1975
  • Весть, М., 1978
  • Залив, М., 1981
  • Линии руки, М., 1981 (ПБШ)
  • Улица Тооминга. Таллин, 1981
  • Слонёнок пошёл учиться, М., 1982.
  • Времена, М., 1983
  • Стихотворения, М.,1985
  • Голоса за холмами. Таллин, 1985
  • Дай выстрадать стихотворенье. М., 1987
  • Горсть, М., 1989
  • Беатриче. Таллин, 1989
  • Слонёнок пошёл учиться, М., 1989
  • Снегопад: Московские стихи, М., 1990
  • Слонёнок пошёл учиться. Пьесы. М., 1990

Издания

  • Избранное. - М.: Художественная литература, 1980.- 448 с.
  • Избранное. Избранные произведения в двух томах. - М.: Художественная литература , 1989. - 50 000 экз. ISBN 5-280-00564-9
    • Том 1. Стихотворения. / Вступительная статья И. О. Шайтанова - 559 с. ISBN 5-280-00565-7
    • Том 2. Поэмы. Стихи для детей. Портреты. - 335 с. ISBN 5-280-00566-5
  • Поэмы. - М.: Время , 2005.
  • Стихотворения / Сост., подг. текста В. И. Тумаркин, вступительная статья А. С. Немзер . - СПб.: Академический проект , 2006. - 800 с. - ISBN 5-7331-0321-3
  • Счастье ремесла: Избранные стихотворения. / Сост. В. Тумаркин, 2009, 2-е изд. - 2010, 3-е изд. - М.: Время , 2013. - 784 с. - ISBN 978-5-9691-1119-6

Проза

  • Люди одного варианта // Аврора. - 1990. - № 1-2.
  • Подённые записи. - М.: Время , 2002. - 416 с. - ISBN 5-94117-028-9
  • Книга о русской рифме, М., 1973, 2-е изд. - 1982; 3-е изд. - М.: Время , 2005. - ISBN 5-94117-064-5

Переводы

  • Албанские поэмы. М., 1950
  • Песни свободной Албании. М., 1953
  • Гришашвили И . Сказки./ Перевод с грузинского Д. Самойлова. М., 1955
  • Сенгор Л . Чака./ Перевод с французского Д. Самойлова. М., 1971
  • Сказание о Манджуне из племени Бену Амир. / Перевод с арабского Д. Самойлова. Подстрочник Б. Шидфар. М., 1976
  • Марцинкявичюс Ю . Собор. / Перевод с литовского Д. Самойлова. Вильнюс, 1977
  • Тень солнца. Поэты Литвы в переводах Д. Самойлова. Вильнюс, 1981
  • Д. Самойлов. Я. Кросс. Бездонные мгновения. Таллин, 1990

Напишите отзыв о статье "Самойлов, Давид"

Литература

  • Баевский В. С. Давид Самойлов: Поэт и его поколение. - М.: Сов. писатель, 1987. - 256 с.
  • Давыдов А. 49 дней с родными душами. - М.: Время , 2005. - 192 с. - ISBN 5-9691-0068-4

Примечания

  1. . Проверено 20 января 2010. .
  2. Александр Давыдов.
  3. . pamyatnaroda.mil.ru. Проверено 5 марта 2016.
  4. . pamyatnaroda.mil.ru. Проверено 5 марта 2016.
  5. . pamyatnaroda.mil.ru. Проверено 5 марта 2016.
  6. Казак В. Лексикон русской литературы XX века = Lexikon der russischen Literatur ab 1917 / [пер. с нем.]. - М . : РИК «Культура», 1996. - XVIII, 491, с. - 5000 экз. - ISBN 5-8334-0019-8 . . - Стр. 363.
  7. Станислав Минаков // Нева . - 2010. - № 7 .
  8. Самойлов Д. С., Чуковская Л. К . Переписка: 1971-1990 / Вступ. ст. А. С. Немзера , коммент. и подгот. текста Г. И. Медведевой-Самойловой, Е. Ц. Чуковской и Ж. О. Хавкиной . - М.: Новое литературное обозрение, 2004.

Ссылки

  • www.litera.ru/stixiya/authors/samojlov.html
  • Зиновий Гердт читает стихотворение Давида Самойлова "Давай поедем в город..." www.youtube.com/watch?v=qK7jkuo85GE

Декламация

Отрывок, характеризующий Самойлов, Давид

– Я бы вас проводил, да, ей богу, – вот (доктор показал на горло) скачу к корпусному командиру. Ведь у нас как?.. Вы знаете, граф, завтра сражение: на сто тысяч войска малым числом двадцать тысяч раненых считать надо; а у нас ни носилок, ни коек, ни фельдшеров, ни лекарей на шесть тысяч нет. Десять тысяч телег есть, да ведь нужно и другое; как хочешь, так и делай.
Та странная мысль, что из числа тех тысяч людей живых, здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было, наверное, двадцать тысяч обреченных на раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), – поразила Пьера.
Они, может быть, умрут завтра, зачем они думают о чем нибудь другом, кроме смерти? И ему вдруг по какой то тайной связи мыслей живо представился спуск с Можайской горы, телеги с ранеными, трезвон, косые лучи солнца и песня кавалеристов.
«Кавалеристы идут на сраженье, и встречают раненых, и ни на минуту не задумываются над тем, что их ждет, а идут мимо и подмигивают раненым. А из этих всех двадцать тысяч обречены на смерть, а они удивляются на мою шляпу! Странно!» – думал Пьер, направляясь дальше к Татариновой.
У помещичьего дома, на левой стороне дороги, стояли экипажи, фургоны, толпы денщиков и часовые. Тут стоял светлейший. Но в то время, как приехал Пьер, его не было, и почти никого не было из штабных. Все были на молебствии. Пьер поехал вперед к Горкам.
Въехав на гору и выехав в небольшую улицу деревни, Пьер увидал в первый раз мужиков ополченцев с крестами на шапках и в белых рубашках, которые с громким говором и хохотом, оживленные и потные, что то работали направо от дороги, на огромном кургане, обросшем травою.
Одни из них копали лопатами гору, другие возили по доскам землю в тачках, третьи стояли, ничего не делая.
Два офицера стояли на кургане, распоряжаясь ими. Увидав этих мужиков, очевидно, забавляющихся еще своим новым, военным положением, Пьер опять вспомнил раненых солдат в Можайске, и ему понятно стало то, что хотел выразить солдат, говоривший о том, что всем народом навалиться хотят. Вид этих работающих на поле сражения бородатых мужиков с их странными неуклюжими сапогами, с их потными шеями и кое у кого расстегнутыми косыми воротами рубах, из под которых виднелись загорелые кости ключиц, подействовал на Пьера сильнее всего того, что он видел и слышал до сих пор о торжественности и значительности настоящей минуты.

Пьер вышел из экипажа и мимо работающих ополченцев взошел на тот курган, с которого, как сказал ему доктор, было видно поле сражения.
Было часов одиннадцать утра. Солнце стояло несколько влево и сзади Пьера и ярко освещало сквозь чистый, редкий воздух огромную, амфитеатром по поднимающейся местности открывшуюся перед ним панораму.
Вверх и влево по этому амфитеатру, разрезывая его, вилась большая Смоленская дорога, шедшая через село с белой церковью, лежавшее в пятистах шагах впереди кургана и ниже его (это было Бородино). Дорога переходила под деревней через мост и через спуски и подъемы вилась все выше и выше к видневшемуся верст за шесть селению Валуеву (в нем стоял теперь Наполеон). За Валуевым дорога скрывалась в желтевшем лесу на горизонте. В лесу этом, березовом и еловом, вправо от направления дороги, блестел на солнце дальний крест и колокольня Колоцкого монастыря. По всей этой синей дали, вправо и влево от леса и дороги, в разных местах виднелись дымящиеся костры и неопределенные массы войск наших и неприятельских. Направо, по течению рек Колочи и Москвы, местность была ущелиста и гориста. Между ущельями их вдали виднелись деревни Беззубово, Захарьино. Налево местность была ровнее, были поля с хлебом, и виднелась одна дымящаяся, сожженная деревня – Семеновская.
Все, что видел Пьер направо и налево, было так неопределенно, что ни левая, ни правая сторона поля не удовлетворяла вполне его представлению. Везде было не доле сражения, которое он ожидал видеть, а поля, поляны, войска, леса, дымы костров, деревни, курганы, ручьи; и сколько ни разбирал Пьер, он в этой живой местности не мог найти позиции и не мог даже отличить ваших войск от неприятельских.
«Надо спросить у знающего», – подумал он и обратился к офицеру, с любопытством смотревшему на его невоенную огромную фигуру.
– Позвольте спросить, – обратился Пьер к офицеру, – это какая деревня впереди?
– Бурдино или как? – сказал офицер, с вопросом обращаясь к своему товарищу.
– Бородино, – поправляя, отвечал другой.
Офицер, видимо, довольный случаем поговорить, подвинулся к Пьеру.
– Там наши? – спросил Пьер.
– Да, а вон подальше и французы, – сказал офицер. – Вон они, вон видны.
– Где? где? – спросил Пьер.
– Простым глазом видно. Да вот, вот! – Офицер показал рукой на дымы, видневшиеся влево за рекой, и на лице его показалось то строгое и серьезное выражение, которое Пьер видел на многих лицах, встречавшихся ему.
– Ах, это французы! А там?.. – Пьер показал влево на курган, около которого виднелись войска.
– Это наши.
– Ах, наши! А там?.. – Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что то.
– Это опять он, – сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) – Вчера было наше, а теперь его.
– Так как же наша позиция?
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.
Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась и надавила Пьера. Кто то, вероятно, очень важное лицо, судя по поспешности, с которой перед ним сторонились, подходил к иконе.
Это был Кутузов, объезжавший позицию. Он, возвращаясь к Татариновой, подошел к молебну. Пьер тотчас же узнал Кутузова по его особенной, отличавшейся от всех фигуре.
В длинном сюртуке на огромном толщиной теле, с сутуловатой спиной, с открытой белой головой и с вытекшим, белым глазом на оплывшем лице, Кутузов вошел своей ныряющей, раскачивающейся походкой в круг и остановился позади священника. Он перекрестился привычным жестом, достал рукой до земли и, тяжело вздохнув, опустил свою седую голову. За Кутузовым был Бенигсен и свита. Несмотря на присутствие главнокомандующего, обратившего на себя внимание всех высших чинов, ополченцы и солдаты, не глядя на него, продолжали молиться.