Сатирическая журналистика:

Журналы Крылова: «Зритель», «Почта духов» и др.

Самым замечательным в этой плеяде русских журналов была их сатирическая направленность. Уровень сатиры по формам и ее содержанию был весьма высоким.

Это были преимущественно литературные журналы. Однако и в литературной форме передовой журналист того времени Крылов сумел поставить ряд острых социальных проблем.

Крылов остро критиковал дворян-помещиков. Под видом переписки духов, гномов и других фантастических существ потустороннего мира он критиковал самодержавие, придворные нравы, дикость и жестокость помещиков, взяточничество чиновников.

Нужно сказать, что эта сатирическая струя в журналистике была в значительной степени предопределена крупным крестьянским восстанием под предводительством Е. Пугачева, показавшим остроту социальных противоречий в стране.

В журнальной сатире Крылов оказался продолжателем традиций низких жанров классицизма — сатиры, комедии, басни, художественные принципы которых распространяются во второй половине XVIII в. на сатирическую прозу. Герои Крылова — Припрыжкины, Неотказы, Плуторезы, Ослошиды, Дурсаны и Грабилеи задуманы как носители того или иного «порока». Недостатки героев объясняются их «глупостью», «непросвещенностью». Сатирические зарисовки «Почты духов» подготавливали переход Крылова к жанру басни. Прямолинейное осуждение уступит там место тонкой иронии. Язык обогатится пословичными выражениями. Образы приобретут бытовую и национальную окраску. Но это произойдет уже за пределами XVIII в.

Пьесы Крылова -

важный факт как в биографии Крылова, в его литературной деятельности, так и в истории русской драматургии, русского театра. Крылов начал свою творческую жизнь драматургом: первая его пьеса («Кофейница») была написана им, когда ему было около пятнадцати-шестнадцати лет. Первые литературные неудачи Крылова были связаны с театральной администрацией, его первыми литературными советниками и друзьями были замечательные актеры и одновременно драматурги И.А. Дмитревский. П.А. Плавильщиков. Крылов пробовал свои силы в качестве актера: он играл в двух из своих пьес (в «Подщипе» и в комедии «Пирог»); он выступал в печати с театральными рецензиями и статьями о театре, в которых обнаружил свою большую осведомленность в европейской драматургии, четкое понимание просветительной задачи театра, высказал меткие замечания о драматургических жанрах, о сценических образах, о приемах актерской игры, о зрителях. По мнению Крылова, «театр есть училище нравов, зеркало страстей, суд заблуждения и игра разума» , действующие лица в пьесе должны быть «ближе к природе». Таким образом, реализм содержания и социальная направленность темы выдвигались Крыловым в его театральной эстетике как главенствующие стихии драматургии. Его пьесы своими отдельными сторонами отвечали его теоретическим взглядам. Как ни далека была от правды переживаний, от естественной жизненной ситуации ранняя трагедия Крылова, сочиненная по всем правилам «высокого штиля», она была полна «игры разума», разума века просвещения с его «судом» над тиранами. Превосходное знание русской действительности, ее социальных противоречий, ненависть к «дикому барству» и демократические симпатии, сочувствие к подневольной крестьянской массе отличали первый драматургический опыт Крылова («Кофейница»). Эволюция Крылова-драматурга шла именно в расширении круга наблюдений над русским бытом, в обогащении пьес красками живой разговорной речи, в нарастании мастерства лепки характерных образов разных общественных классов, в углублении пафоса сатирического осмеяния командующего класса.

В 1792 г. Крылов совместно с писателем Клушиным и актерами Дмитревским и Плавильщиковым заводит частную типографию и начинает издавать журнал «Зритель». Самым интересным произведением Крылова в новом журнале была «восточная повесть» «Каиб». Термин «восточная повесть» употреблялся в европейских литературах XVIII в. в нескольких значениях: во-первых, так назывались произведения сказочного характера, переведенные с восточных языков, например многотомный сборник «Тысяча и одна ночь», изданный во Франции в 1704-1717 гг.; во-вторых, подражания восточным повестям и сказкам и, в-третьих, просветительские повести, чаще всего сатирического содержания, в которых восточный колорит носил условный, маскировочный характер.

Повесть Крылова «Каиб», объектом сатиры в которой служит деспотический образ правления, т. е. самодержавие.

Главный герой повести — правитель Каиб. События происходят в одной из восточных стран. Об этом свидетельствуют и сераль, евнухи, и государственный совет, носящий название «диван», и многие другие черты «местного» колорита. Но природа деспотизма во всех странах одинакова, что дает возможность автору, под видом безымянного «восточного» государства, изображать деспотический строй в России. Главным средством, поддерживающим деспотические порядки, служит страх. И поэтому Каиб, вынося на диван то или иное предложение, обычно добавлял: «...кто имеет на сие возражение, тот может свободно его объявить: в сию же минуту получит он пятьсот ударов воловьей жилой по пятам, а после мы рассмотрим его голос» (Т, 1. С. 365). Желающих не находилось.

Деспоты не любят правды, боятся споров, возражений и поэтому окружают себя льстецами, трусами и глупцами. «Каиб был расчетлив, — указывает Крылов, — обыкновенно одного мудреца он сажал между десяти дураков; умных людей он сравнивал со свечами, которых умеренное число производит приятный свет, а слишком большое может причинить пожар» (Т. 1. С. 361). В диване Каиба почетное место занимают хитрые и глупые вельможи с колоритными именами Дурсан, Ослошид и Грабилей.

Жалкое существование влачит в деспотическом государстве искусство. Оно вынуждено лгать и приукрашать действительность. Поэт, с которым случайно познакомился Каиб во время своего странствия, сообщает, что пишет оды и взяточникам и казнокрадам, лишь бы хорошо за них платили. «Ода, — признается стихотворец, — как шелковый чулок, который всякий старается растянуть на свою ногу» (Т. 1. С. 365).

В пространных и льстивых речах, обращенных к Каибу, Крылов тонко пародирует стиль похвальных слов. Вслед за одой и похвальными словами он высмеивает идиллии, авторы которых изображали жизнь крестьян в самых радужных красках. Читая их, Каиб часто завидовал безмятежной участи пастушков и пастушек. Но когда он повстречался с истинным, а не книжным пастухом и увидел перед собой грязное, голодное, одетое в лохмотья существо, то дал себе слово никогда не судить о судьбе подданных по произведениям стихотворцев.

Важное место отведено в повести изображению бесправия народа. Когда Каиб решил на время оставить столицу, он, опасаясь народных волнений, которые могло вызвать его отсутствие, обратился за советом к вельможам. Речи Дурсона, Ослошида и Грабилея исполнены глубокого пренебрежения к народу. Так, Ослошид советует Каибу на виду у всех выехать из города и при этом сказать, что остается в столице. Он уверен, что никто не усомнится в правоте этого объявления, поскольку подданные должны верить словам государя больше, нежели своим собственным глазам.

подскажите, пожалуйста, где можно найти произведение Крылова "Каиб" в кратком содержании. Спасибо и получил лучший ответ

Ответ от Ѐыжее Солнце[гуру]
Повесть Крылова "Каиб", объектом сатиры в которой служит деспотический образ правления, т. е. самодержавие.
Главный герой повести - правитель Каиб. События происходят в одной из восточных стран. Об этом свидетельствуют и сераль, евнухи, и государственный совет, носящий название "диван", и многие другие черты "местного" колорита. Но природа деспотизма во всех странах одинакова, что дает возможность автору, под видом безымянного "восточного" государства, изображать деспотический строй в России. Главным средством, поддерживающим деспотические порядки, служит страх. И поэтому Каиб, вынося на диван то или иное предложение, обычно добавлял: "...кто имеет на сие возражение, тот может свободно его объявить: в сию же минуту получит он пятьсот ударов воловьей жилой по пятам, а после мы рассмотрим его голос" . Желающих не находилось.
Деспоты не любят правды, боятся споров, возражений и поэтому окружают себя льстецами, трусами и глупцами. "Каиб был расчетлив, - указывает Крылов, - обыкновенно одного мудреца он сажал между десяти дураков; умных людей он сравнивал со свечами, которых умеренное число производит приятный свет, а слишком большое может причинить пожар". В диване Каиба почетное место занимают хитрые и глупые вельможи с колоритными именами Дурсан, Ослошид и Грабилей.
Жалкое существование влачит в деспотическом государстве искусство. Оно вынуждено лгать и приукрашать действительность. Поэт, с которым случайно познакомился Каиб во время своего странствия, сообщает, что пишет оды и взяточникам и казнокрадам, лишь бы хорошо за них платили. "Ода, - признается стихотворец, - как шелковый чулок, который всякий старается растянуть на свою ногу" .
В пространных и льстивых речах, обращенных к Каибу, Крылов тонко пародирует стиль похвальных слов. Вслед за одой и похвальными словами он высмеивает идиллии, авторы которых изображали жизнь крестьян в самых радужных красках. Читая их, Каиб часто завидовал безмятежной участи пастушков и пастушек. Но когда он повстречался с истинным, а не книжным пастухом и увидел перед собой грязное, голодное, одетое в лохмотья существо, то дал себе слово никогда не судить о судьбе подданных по произведениям стихотворцев.
Важное место отведено в повести изображению бесправия народа. Когда Каиб решил на время оставить столицу, он, опасаясь народных волнений, которые могло вызвать его отсутствие, обратился за советом к вельможам. Речи Дурсона, Ослошида и Грабилея исполнены глубокого пренебрежения к народу. Так, Ослошид советует Каибу на виду у всех выехать из города и при этом сказать, что остается в столице. Он уверен, что никто не усомнится в правоте этого объявления, поскольку подданные должны верить словам государя больше, нежели своим собственным глазам. .
ссылка

«Восточная повесть» Крылова «Каиб»

«диван», и многие другие черты «местного» колорита. Но природа деспотизма во всех странах одинакова, что дает возможность автору, под видом безымянного «восточного» государства, изображать деспотический строй в России. Главным средством, поддерживающим деспотические порядки, служит страх. И поэтому Каиб, вынося на диван то или иное предложение, обычно добавлял: «... кто имеет на сие возражение, тот может свободно его объявить: в сию же минуту получит он пятьсот ударов воловьей жилой по пятам, а после мы рассмотрим его голос». Желающих не находилось.

«Каиб был расчетлив,- указывает Крылов,- обыкновенно одного мудреца он сажал между десяти дураков; умных людей он сравнивал со свечами, которых умеренное число производит приятный свет, а слишком большое может причинить пожар». В диване Каиба почетное место занимают хитрые и глупые вельможи с колоритными именами Дурсан, Ослошид и Грабилей.

Жалкое существование влачит в деспотическом государстве искусство. Оно вынуждено лгать и приукрашать действительность. Поэт, с которым случайно познакомился Каиб во время своего странствия, сообщает, что пишет оды и взяточникам и казнокрадам, лишь бы хорошо за них платили. «Ода,- признается стихотворец,- как шелковый чулок, который всякий старается растянуть на свою ногу»

В пространных и льстивых речах, обращенных к Каибу, Крылов тонко пародирует стиль похвальных слов. Вслед за одой и похвальными словами он высмеивает идиллии, авторы которых изображали жизнь крестьян в самых радужных красках. Читая их, Каиб часто завидовал безмятежной участи пастушков и пастушек. Но когда он повстречался с истинным, а не книжным пастухом и увидел перед собой грязное, голодное, одетое в лохмотья существо, то дал себе слово никогда не судить о судьбе подданных по произведениям стихотворцев.

Речи Дурсона, Ослошида и Грабилея исполнены глубокого пренебрежения к народу. Так, Ослошид советует Каибу на виду у всех выехать из города и при этом сказать, что остается в столице. Он уверен, что никто не усомнится в правоте этого объявления, поскольку подданные должны верить словам государя больше, нежели своим собственным глазам.

«Спасская Полесть» из «Путешествия» Радищева, где также изображены и самодержавный правитель, и его угодливые царедворцы, и бесправный народ. В обоих произведениях важное место занимает «прозрение» государя, помогающее ему увидеть окружающий мир в его истинном виде. Не исключено и прямое влияние на повесть Крылова книги Радищева, вышедшей всего за три года до журнала «Зритель». Но обличительный пафос в каждом из произведений различен. Повествование Радищева отличается гневными, патетическими интонациями. Крылов в полном соответствии со своим сатирическим талантом пользуется другими художественными средствами. Его обличение прячется под покровом похвалы, вследствие чего выступает ирония, т. е. скрытая насмешка над уродливыми нравами деспотического государства.

Кроме «Каиба» в «Зрителе» была напечатана «Похвальная речь в память моему дедушке, говоренная его другом в присутствии его приятелей за чашею пунша». В данном случае объект сатиры не деспотическое правление, а нравы помещиков-крепостников. Своеобразие произведения в том, что сатира облечена в форму панегирика. Такой прием обогащает ее более тонкими ироническими интонациями и вместе-с тем дает автору возможность пародировать один из ведущих жанров классицистической прозы - похвальное слово: «Любезные слушатели! В сей день проходит точно год, как собаки всего света лишились лучшего своего друга, а здешний округ разумнейшего помещика; год тому назад, в сей точно день с неустрашимостью гонясь за зайцем, свернулся он в ров и разделил смертную чашу с гнедою своею лошадью прямо по-братски... О ком из них более должно нам сожалеть? Кого более восхвалять?». По своему содержанию «Похвальная речь» Крылова генетически связана с сатирической журналистикой Н. И. Новикова.

Произведения Крылова, помещенные в «Зрителе» и «Санкт-Петербургском Меркурии» («Каиб», «Ночи», «Похвальная речь в память моему дедушке» и др.), во многом продолжили и углубили сатирические"" мотивы «Почты духов».

Острой сатирой на самодержавие является «восточная повесть» «Каиб» (1792 год). В ней под весьма прозрачным «восточным» покровом заключена была едкая насмешка над порядками екатерининского царствования. Повесть «Каиб» впоследствии была отмечена Белинским как «необыкновенно меткая и злая» сатира. В образе самого Каиба, восточного калифа, дан язвительный портрет «просвещенного» государя, в сущности являющегося типичным деспотом.

Достаточно перечислить «визирей» Каиба, чтобы убедиться в смелости сатиры Крылова.

Наши эксперты могут проверить Ваше сочинение по критериям ЕГЭ

Эксперты сайта Критика24.ру
Учителя ведущих школ и действующие эксперты Министерства просвещения Российской Федерации.

Таковы Дурсан - «человек больших достоинств», главное из которых то, что «борода его доставала до колен»; Ослашид - «верный мусульманин», обладатель белой чалмы, дававшей ему право «на большие степени и почести»; Грабилей, который хотя и был сыном чеботаря, ио, поступив на «приказную службу», сумел «развернуть свои способности» и стал «одним из числа знаменитейших людей, снабженных способами утеснять бедных».

Да и сам калиф, кичащийся своей просвещенностью, правит, согласно им самим высказываемому принципу: «... для избежания споров, начинал так свои речи: «Господа! я хочу того-то; кто имеет на сие возражение, тот может свободно его объявить: в сию ж минуту получит он пятьсот ударов воловьею жилою по пятам, а после мы рассмотрим его голос». Здесь можно видеть ядовитый намек на лицемерие самой императрицы, прикрывавшей свои деспотизм лживыми фразами о соблюдении законов.

Демократические симпатии Крылова сказались и в его враждебном отношении к дворянскому сентиментализму. Он высмеивал приукрашивание жизни и чувствительность сентименталистов, подменявших правдивое изображение пасторальной идиллией. В повести «Каиб» Крылов иронизирует над калифом, который отправился познакомиться с «сельскими жителями». Думая увидеть «блаженную жизнь» крестьян, о которой он читал в идиллиях и эклогах, Каиб вместо того встретил «запачканное творение, загорелое от солнца, заметанное грязью». Пастух не только не играл на свирели, но, голодный, размачивал черствую корку, а его жена ушла в город продавать последнюю курицу.

Не менее резко критикует Крылов и провинциальное дворянство. В «Похвальной речи в память моему дедушке» (1792 год), занимающей выдающееся место в русской сатире XVIII века, Крылов рисует типический портрет провинциального помещика. Это невежественный деспот и пьяница, который проводит все время в псовой охоте и разоряет своих крепостных непомерными поборами и барщиной. «Похвальная речь» написана как ядовитый «простодушный панегирик», своей манерой предвещая гоголевскую сатиру.

В сатирических фельетонах и повестях Крылов резко выступал против дворянства, с иронией говоря о том, что лишь «богатые одежды», «прическа», «грамоты предков», ливреи слуг и экипажи делают этих праздных и бесчестных тунеядцев «блистательными особами». В «Мыслях философа по моде...» (1792 год) он высмеивает эти дворянские претензии: «С самого начала, как станешь себя помнить, затверди, что ты благородный человек, что ты дворянин, и, следственно, что ты родился только поедать тот хлеб, который посеют твои крестьяны, - словом, вообрази, что ты счастливый трутень, у коего не обгрызают крыльев, и что деды твои только для того думали, чтобы доставить твоей голове право ничего не думать».

Политическая обстановка тех лет становилась все более напряженной. Помимо внутренних причин, здесь сказались и события Французской революции, отзвуки которых доносились и до невских берегов. Правительство настороженно следило за печатью, принимая меры к подавлению нараставшего недовольства. Новиков томился в Шлиссельбургской крепости, Радищев был сослан в далекую Сибирь. Репрессии коснулись и Крылова с его друзьями. По приказу императрицы в мае 1792 года в типографии «Г. Крылова с товарыщи» был произведен обыск. Искали не дошедшее до нас «сочинение» Крылова «Мои горячки», ставшее известным полиции, видимо, в силу своего крамольного содержания. Рукопись этого произведения Крылова до нас, однако, не дошла. После обыска и допроса за ним и Клушиным установили полицейское наблюдение. Вскоре после этого издание «Зрителя» пришлось прекратить. Вместо него в1793 году вышел новый журнал - «Санкт-Петербургский Меркурий», в котором издатели заняли более осторожную позицию. Flo и это не помогло: журнал был передан в другие руки, а Крылов оказался вынужденным уехать на несколько лет из столицы в провинцию, скрыться с глаз императрицы, надолго прервать свою литературную деятельность.

Повесть «Каиб» и явилась пародическим использованием жанровой формы традиционной литературно-политической утопии - восточной повести. Композиционно повесть распадается на две части: в первой содержится характеристика Каиба как просвещенного монарха, во второй развивается условно-фантастический мотив путешествия монарха по своей стране инкогнито, почерпнутый из арабских сказок о Гаруне аль Рашиде; причем в ходе этого путешествия, видя собственными глазами жизнь своих подданных, Каиб избавляется от своих заблуждений и становится идеальным властителем. И в обеих частях повести очевидна систематическая дискредитация устойчивых литературных приемов создания образа идеального властителя.

В глазах русских просветителей неотъемлемым свойством идеального монарха было покровительство наукам и искусствам. Каиб покровительствует наукам и искусствам на свой особый лад:

<...> надобно отдать справедливость Каибу, что хотя не пущал он ученых людей во дворец, но изображения их делали не последнее украшение его стенам. Правда, стихотворцы его были бедны, но безмерная щедрость его награждала великий их недостаток: Каиб велел рисовать их в богатом платье и ставить в лучших комнатах своего дворца их изображения, ибо он искал всячески поощрять науки; и подлинно не было в Каибовых владениях ни одного стихотворца, который бы не завидовал своему портрету (I;368-369).

В идеале институт конституционной монархии предполагает разделение законодательной и исполнительной власти между монархом и выборным представительным органом, или хотя бы наличие такого совещательного органа при монархе. У Каиба есть государственный совет - диван, и между Каибом и мудрецами дивана (Дурсаном, Ослашидом и Грабилеем, достоинствами которых является длинная борода, голова, предназначенная для ношения белой чалмы, и умение «драть с одних, дабы передавать другим» - I;382) царит совершенное согласие, достигаемое весьма простым способом:

Надобно приметить, что Каиб ничего не начинал без согласия своего дивана; но как он был миролюбив, то, для избежания споров, начинал так свои речи: «Господа я хочу того-то, кто имеет на сие возражение, тот может свободно его объявить: в сию ж минуту получит он пятьсот ударов воловьею жилою по пятам, а после мы рассмотрим его голос» (1.375).

несоответствие между смыслом эпитетов «великий», «мудрый», «ученый», «безмерно щедрый» и реальными поступками Каиба, которые определяются этими эпитетами, становится сильнейшим средством дискредитации образа просвещенного монарха, каким кажется, но не является на деле герой восточной повести. Нетрудно заметить также и то, что в интонационном отношении эта мнимо простодушная положительная манера отрицания весьма близка к затаенному лукавству «дедушки Крылова» - басенной повествовательной маске позднего творчества писателя.

Вторая композиционная часть повести развивает условно-сказочный сюжет странствия Каиба по своему царству. Здесь есть все традиционные мотивы арабской волшебной сказки: превращение мышки в прекрасную фею, волшебный перстень с пророчеством об условиях, при которых его обладатель будет счастлив. все эти усиленные напоминания о сказочности происходящих с Каибом перемен выдвигают на первый содержательный план повести проблему условности устойчивых литературных форм и их несоответствия облику материальной жизни.

Систематическая дискредитация идеи просвещенного монарха сопровождается столь же систематическим пародированием традиционных литературных жанров, имеющих дело с идеальной реальностью: оды как формы воплощения идеала бытийного, и идиллии как формы воплощения идеала бытового:

Если я хочу на кого из визирей писать сатиру, то <.. > принужден часто входить в самые мелкости, чтобы он себя узнал; что до оды, то там совсем другой порядок: можно набрать сколько угодно похвал, поднести их кому угодно; <...> Аристотель негде очень премудро говорит, что действия и героев должно описывать не такими, каковы они есть, но каковы быть должны, - и мы подражаем сему благоразумному правилу в наших одах, иначе бы здесь оды превратились в пасквили < > (I,387) Давно уже, читая идиллии и эклоги, желал он [Каиб] полюбоваться золотым веком, царствующим в деревнях; давно желал быть свидетелем нежности пастушков и пастушек < > Калиф искал ручейка, зная, что пастушку так же мил чистый источник, как волоките счастия передние знатных; и действительно, прошед несколько далее, увидел он на берегу речки запачканное творение, загорелое от солнца, заметанное грязью (I,389).

БИЛЕТ 19
1.Русский классицизм, типологические и национальные черты.

Первое литературное направление в России - классицизм складывается в 30-50-е гг. XVIII века. Название этого направления происходит от латинского слова classicus, т. е. образцовый. Так называли античную литературу, которую широко использовали классицисты. Наиболее яркое воплощение классицизм получил в XVII в. во Франции в творчестве Корнеля, Расина, Мольера, Буало. Идеологической основой литературных направлений всегда служит широкое общественное движение. Русский классицизм создавало поколение европейски образованных молодых писателей, родившихся в эпоху Петровских реформ и сочувствовавших им.

Главное в идеологии классицизма - государственный пафос.

Основа классицизма:

Культ античной лит-ры (использование жанров, сюжетов, мифологии)

Господство обобщённых и отвлечённых идей и образов

Рационализм. Строгая систематизация идей и образов

Подчинение строгим правилам поэтики, нормативность

Внеисторичность и абстрактность худ.образов

Преобладание в характерах типизации в ущерб индивидуализации

На первом плане – дисциплина. Строгие рамки. Стройность.

Триединство

Черты русского классицизма:

Идейная основа русского классицизма - развитие просвещения и национальной культуры, просветительские задачи

Нет опоры на старые традиции

Отчетливо выражен гражданский пафос - обращение к сюжетам русской истории,

Ярко выраженная сатирико-обличительная тенденция (Кантемир). Сатирическая линия способствует развитию реалистических тенденций (реализм не как мировоззрение, а как отношение к жизни).

Связь русского классицизма с истоками русского народного творчества.

Нет апологии абсолютизма

Начинатели классицизма - Кантемир и Тредиаковский. Классицизм способствовал выработке отточенного и ясного языка в русской литературе.

Русский классицизм отличается чертами неповторимого национального своеобразия, среди важнейших причин которого должны быть отмечены следующие: исторический фон, Россия 18 века должна была решать ряд задач общеевропейского масштаба; период наступавшей реакции после смерти Петра, была угроза возвращения к прежним порядкам – лит-ре классицизма сразу был задан боевой, наступательный дух. В центре внимания могла быть не античность, а российская современность. Обличение (неотъемлемая часть высокого жанра трагедии) социальных пороков, борьба с консерваторами и реакционерами.

Также т.к. развитие пришлось на 18 век, то к тому времени была расширена философская база, это больше связало с идеологией просветительства, а не абсолютизма.

Также во Франции абсолютизма привёл к компромиссу между дворянством и верхушкой буржуазии, а в России ни о каком компромиссе между этими классами не могло и быть речи. Основной конфликт между помещиками и крепостными крестьянами. Крестьянская тема есть и в литературе классицизма.