Единственного сына императора Николая II, дарованного Богом в ответ на долгую, усердную родительскую молитву, наверное, без преувеличения можно назвать самой притягательной и самой неразгаданной детской фигурой в русской истории. «Во время крещения с младенцем произошел замечательный случай, обративший на себя внимания всех присутствующих, - писал игумен Серафим (Кузнецов). - Когда новорожденного цесаревича помазывали святым миром, он поднял свою ручку и простер свои пальчики, как бы благословляя присутствующих». Кем бы мог стать этот мальчик, доживи он до зрелости? Можно лишь предполагать, что для России вымолен был великий царь. Но оборота «если бы» история не знает. И хотя мы понимаем, что фигура юного царевича Алексея слишком ярка и необычна, все-таки обратимся к его светлому образу, желая изыскать во взаимоотношениях этого мальчика с окружающим миром пример для поучения и подражания.

Отношение к женщинам - вот лучший способ проверить благородство мужчины. Он должен к каждой женщине относиться с уважением независимо от того, богатая она или бедная, высокое или низкое занимает общественное положение, и оказывать ей всяческие знаки уважения», - записала в дневнике императрица Александра Феодоровна. Ей можно было писать подобные слова уверенно: пример мужского благородства, рыцарского отношения к женщине был всегда у нее перед глазами - супруг, император Николай П.

Очень важно, что и маленький царевич Алексей с детства мог видеть уважительное отношение к женщинам со стороны человека, авторитет которого был для него бесспорен. Государь не оставлял без внимания даже мелочей, благодаря которым возможно было преподнести сыну урок.

Клавдия Михайловна Битнер, дававшая наследнику уроки в Тобольске вспоминала о нем: в нем были совмещены черты отца и матери. От отца он унаследовал его простоту. Совсем не было в нем никакого самодовольства, надменности, заносчивости. Он был прост. Но он имел большую волю и никогда бы не подчинился постороннему влиянию. Вот государь, если бы он опять взял власть, я уверена, забыл бы и простил поступки тех солдат, которые были известны в этом отношении. Алексей Николаевич, если бы получил власть, этого бы никогда им не забыл и не простил и сделал бы соответствующие выводы.

Он многое понимал и понимал людей. Но он был замкнут и сдержан. Он был страшно терпелив, очень аккуратен, дисциплинирован и требователен к себе и другим. Он был добр, как и отец, в смысле отсутствия у него возможности в сердце причинить напрасно зло. В то же время он был бережлив. Как-то однажды он был болен, ему подали кушанье, общее со всей семьей, которое он не стал есть, потому что не любил это блюдо. Я возмутилась. Как это не могут приготовить ребенку отдельно кушанье, когда он болен. Я что-то сказала. Он мне ответил: "Ну вот еще. Из-за меня одного не надо тратиться".

Анна Танеева: «Жизнь Алексея Николаевича была одной из самых трагичных в истории царских детей. Он был прелестный, ласковый мальчик, самый красивый из всех детей. Родители и его няня Мария Вишнякова в раннем детстве его очень баловали. И это понятно, так как видеть постоянные страдания маленького было очень тяжело; ударится ли он головкой или рукой о мебель, сейчас же появлялась огромная синяя опухоль, показывающая на внутреннее кровоизлияние, причинявшее ему тяжкие страдания. Когда он стал подрастать, родители объяснили ему его болезнь, прося быть осторожным. Но наследник был очень живой, любил игры и забавы мальчиков, и часто было невозможно его удержать. «Подари мне велосипед», - просил он мать. «Алексей, ты знаешь, что тебе нельзя!» - «Я хочу учиться играть в теннис, как сестры!» - ты знаешь, что ты не смеешь играть». Иногда Алексей Николаевич плакал, повторяя: «Зачем я не такой, как все мальчики?».


Его нужно было окружать особым уходом и заботами. Вот почему к нему по предписанию врачей были приставлены в качестве телохранителей два матроса с императорской яхты: боцман Деревенько и его помощник Нагорный. Его учитель и наставник Пьер Жильяр вспоминает: «у Алексея Николаевича была большая живость ума и суждения и много вдумчивости. Он поражал иногда вопросами выше своего возраста, которые свидетельствовали о деликатной и чуткой душе. В маленьком капризном существе, каким он казался вначале, я открыл ребенка с сердцем, от природы любящим и чувствительным к страданиям, потому что сам он уже много страдал».
Воспитание любого мальчика как будущего главы семьи должно заключаться в воспитании ответственности, самостоятельности, умении в нужной ситуации принять решение, ни на кого не оглядываясь. В то же время в нем необходимо воспитывать сострадание и чуткость и важное свойство - умение прислушиваться к мнению Других людей. Мальчика нужно готовить к роли мужа, отца и хозяина дома. Для царевича Алексея таким домом была вся Россия.

«Царица внушила своему сыну, что пред Богом все равны и гордиться своим положением не должно, а надо уметь благородно держать себя, не унижая своего положения» (Игумен Серафим (Кузнецов). «Православный царь-мученик»). Если бы мать не приложила к этому стараний, то положение воспитателя наследника, которое и так было непростым, стало бы еще сложнее.

«Я понимал яснее, чем когда-либо, насколько условия среды мешали успеху моих стараний. Мне приходилось бороться с подобострастием прислуги и нелепым преклонением некоторых из окружающих. И я был даже очень удивлен, видя, как природная простота Алексея Николаевича устояла перед этими неумеренными восхвалениями.

Я помню, как депутация крестьян одной из центральных губерний России пришла однажды поднести подарки наследнику цесаревичу. Трое мужчин, из которых она состояла, по приказу, отданному шепотом боцманом Деревенько, опустились на колени перед Алексеем Николаевичем, чтобы вручить ему свои подношения. Я заметил смущение ребенка, который багрово покраснел. Как только мы остались одни, я спросил его, приятно ли ему было видеть этих людей перед собою на коленях. "Ах нет! Но Деревенько говорит, что так полагается!"

Я переговорил тогда с боцманом, и ребенок был в восторге, что его освободили от того, что было для него настоящей неприятностью».

И. Степанов вспоминает: «В последних числах января 1917 года я был в царском Александровском дворце у гувернера наследника Жильяра, и мы вместе с ним прошли к цесаревичу. Алексей Николаевич с каким-то кадетом оживленно вел игру у большой игрушечной крепости. Они расставляли солдатиков, палили из пушек, и весь их бойкий разговор пестрел современными военными терминами: пулемет, аэроплан, тяжелая артиллерия, окопы и прочее. Впрочем, игра скоро кончилась, и наследник с кадетом стали рассматривать какие-то книги. Затем вошла великая княжна Анастасия Николаевна... Вся эта обстановка детских двух комнат наследника была проста и нисколько не давала представления о том, что тут живет и получает первоначальное воспитание и образование будущий русский царь. На стенах висели карты, стояли шкафы с книгами, было несколько столов, стульев, но все это просто, скромно до чрезвычайности.

Алексей Николаевич, говоря со мной, вспоминал нашу с ним беседу, когда он был в поезде с государем осенью 1915 года на юге России: "Помните, вы мне сказали, что в Новороссии Екатерина Великая, Потемкин и Суворов крепким узлом завязывали русское влияние и турецкий султан навсегда потерял значение в Крыму и южных степях. Мне это выражение понравилось, и я тогда же сказал об этом папе. Я всегда ему говорю, что мне нравится".

Особенно ярко проявилось то, что мальчик много заботился о России, но мало - о себе, в эпизоде, рассказанном Жильяром. Однако скромность маленького царевича совершенно не мешала его осознанию себя наследником престола. Довольно известен эпизод, о котором рассказала С. Я. Офросимова: «Цесаревич не был гордым ребенком, хотя мысль, что он будущий царь, наполняла все его существо сознанием своего высшего предназначения. Когда он бывал в обществе знатных и приближенных к государю лиц, у него появлялось сознание своей царственности.

Однажды цесаревич вошел в кабинет государя, который в это время беседовал с министром. При входе наследника собеседник государя не нашел нужным встать, а лишь, приподнявшись со стула, подал цесаревичу руку. Наследник, оскорбленный, остановился перед ним и молча заложил руки за спину; этот жест не придавал ему заносчивого вида, а лишь царственную, выжидающую позу. Министр невольно встал и выпрямился во весь рост перед цесаревичем. На это цесаревич ответил вежливым пожатием руки. Сказав государю что-то о своей прогулке, он медленно вышел из кабинета, государь долго глядел ему вслед и наконец с грустью и гордостью сказал: "Да. С ним вам не так легко будет справиться, как со мной"».

Согласно воспоминаниям Юлии Ден, Алексей, будучи еще совсем маленьким мальчиком, уже осознавал, что он наследник: «Ее величество настаивала на том, чтобы цесаревича, как и его сестер, воспитывали совершенно естественно. В повседневной жизни наследника все происходило буднично, без всяких церемоний, он был сыном родителей и братом своих сестер, хотя подчас было забавно наблюдать за тем, как он изображает из себя взрослого. Однажды, когда он играл с великими княжнами, ему сообщили, что во дворец пришли офицеры его подшефного полка и просят разрешения повидаться с цесаревичем. Шестилетний ребенок, тотчас оставив возню с сестрами, с важным видом заявил: "Девицы, уйдите, у наследника будет прием"».

Клавдия Михайловна Битнер рассказывала: «Я не знаю, думал ли он о власти. У меня был с ним разговор об этом. Я ему сказала: "А если вы будете царствовать?" Он мне ответил: "Нет, это кончено навсегда". Я ему сказала: "Ну, а если опять будет, если вы будете царствовать?" Он мне ответил: "Тогда надо устроить так, чтобы я знал больше, что делается кругом". Я как-то его спросила, что бы тогда он сделал со мной. Он сказал, что он построил бы большой госпиталь, назначил бы меня заведовать им, но сам приезжал бы и "допрашивал" обо всем, все ли в порядке. Я уверена, что при нем был бы порядок».

Да, можно полагать, что при государе Алексее Николаевиче был бы порядок. Этот царь мог бы быть очень популярен в народе, так как воля, дисциплинированность и осознание собственного высокого положения сочетались в натуре сына Николая II с добросердечием и любовью к людям.

А. А. Танеева: «Наследник принимал горячее участие, если и у прислуги стрясется какое-нибудь горе. Его величество был тоже сострадателен, но деятельно это не выражал, тогда как Алексей Николаевич не успокаивался, пока сразу не поможет. Помню случай с поваренком, которому почему-то отказали в должности. Алексей Николаевич как-то узнал об этом и приставал весь день к родителям, пока не приказали поваренка снова взять обратно. Он защищал и горой стоял за всех своих».

Я. Офросимова: «Наследник цесаревич имел очень мягкое и доброе сердце. Он был горячо привязан не только к близким ему лицам, но и к окружающим его простым служащим. Никто из них не видел от него заносчивости и резкого обращения. Он особенно скоро и горячо привязался именно к простым людям. Любовь его к дядьке Деревенько была нежной, горячей и трогательной. Одним из самых больших его удовольствий было играть с детьми дядьки и быть среди простых солдат. С интересом и глубоким вниманием вглядывался он в жизнь простых людей, и часто у него вырывалось восклицание: "Когда я буду царем, не будет бедных и несчастных, я хочу, чтобы все были счастливы".

Любимой пищей цесаревича были "щи и каша и черный хлеб, которые едят все мои солдаты", как он всегда говорил. Ему каждый день приносили пробу щей и каши из солдатской кухни Сводного полка; цесаревич съедал все и еще облизывал ложку. Сияя от удовольствия, он говорил: "Вот это вкусно - не то, что наш обед". Иногда почти ничего не кушая за царским столом, он тихонько пробирался со своей собакой к зданиям царской кухни и, постучав в стекло окон, просил у поваров ломоть черного хлеба и втихомолку делил его со своей кудрявой любимицей».

П. Жильяр: «Мы выезжали тотчас после завтрака, часто останавливаясь у выезда встречных деревень, чтобы смотреть, как работают крестьяне. Алексей Николаевич любил их расспрашивать; они отвечали ему со свойственными русскому мужику добродушием и простотой, совершенно не подозревая, с кем они разговаривали».

Безмерно много для воспитания в сыне внимания и сострадания к людям сделал сам государь император Николай. Жильяр вспоминал о времени, когда Царевич находился с государем в Ставке: «На возвратном пути, узнав от генерала Иванова, что неподалеку находится передовой перевязочной пункт, государь решил прямо проехать туда.

Мы въехали в густой лес и вскоре заметили небольшое здание, слабо освещенное красным светом факелов. Государь, сопутствуемый Алексеем Николаевичем, вошел в дом, подходил ко всем раненым и с большой добротой с ними беседовал. Его внезапное посещение в столь поздний час и так близко от линии фронта вызвало изумление, выражавшееся на всех лицах. Один из солдат, которого только что вновь уложили в постель после перевязки, пристально смотрел на государя, и, когда последний нагнулся над ним, он приподнял единственную свою здоровую руку, чтобы дотронуться до его одежды и убедиться, что перед ним действительно царь, а не видение. Алексей Николаевич стоял немного позади своего отца. Он был глубоко потрясен стонами, которые он слышал, и страданиями, которые угадывал вокруг себя».

Наследник обожал отца, и государь в «счастливые дни» мечтал о том, чтобы самому заняться воспитанием сына. Но по ряду причин это было невозможно, и первыми наставниками Алексея Николаевича стали мистер Гиббс и месье Жильяр. Впоследствии, когда обстоятельства изменились, государю удалось осуществить свое желание.

Он давал уроки цесаревичу в мрачном доме в Тобольске. Уроки продолжались в нищете и убожестве екатеринбургского заточения. Но, пожалуй, самым важным уроком, который извлекли наследник и остальные члены семьи, был урок веры. Именно вера в Бога поддерживала их и давала силы в ту пору, когда они лишились своих сокровищ, когда друзья покинули их, когда они оказались преданными той самой страной, важнее которой для них не существовало на свете ничего.

Государь Николай II с сыном, 1904 год

Николай II на берегу Финского залива. Слева- Цесаревич Алексей, справа - Великая Княжна Анастасия, фото 1907 г.

Укладка поленьев, фото 1908 год

Алексей подметает дорожку в парке. (Царское Село), фото 1908 г.

Алексей в морской форме. Петербург, фото 1909 г.

На скамейке в Александровском парке (Царское Село), фото 1909

Николай II и его семья

«Они умерли мучениками за человечество. Их истинное величие проистекало не из их царского сана, а от той удивительной нравственной высоты, до которой они постепенно поднялись. Они сделались идеальной силой. И в самом своем уничижении они были поразительным проявлением той удивительной ясности души, против которой бессильны всякое насилие и всякая ярость и которая торжествует в самой смерти» (воспитатель царевича Алексея Пьер Жильяр).

Николай II Александрович Романов

Николай II

Николай Александрович Романов (Николай II) родился 6 (18) мая 1868 года в Царском Селе. Он был старшим сыном императора Александра III и императрицы Марии Федоровны. Получил строгое, почти суровое воспитание под руководством отца. «Мне нужны нормальные здоровые русские дети», - такое требование выдвигал император Александр III к воспитателям своих детей.

Будущий император Николай II получил хорошее домашнее образование: знал несколько языков, изучил русскую и мировую историю, глубоко разбирался в военном деле, был широко эрудированным человеком.

Императрица Александра Федоровна

Цесаревич Николай Александрович и принцесса Алиса

Принцесса Алиса Виктория Елена Луиза Беатриса родилась 25 мая (7 июня) 1872 года в Дармштадте, столице небольшого германского герцогства, уже насильственно включенного к тому времени в Германскую империю. Отцом Алисы был Великий герцог Гессен-Дармштадтский Людвиг, а матерью - принцесса Алиса Английская, третья дочь королевы Виктории. В детстве принцесса Алиса (Аликc, как звали ее домашние) была веселым, живым ребенком, за что ее прозвали «Санни» (Солнышко). В семье было семеро детей, все они воспитывались в патриархальных традициях. Мать установила для них строгий регламент: ни одной минуты без дела! Одежда и еда детей были очень простыми. Девочки сами убирали свои комнаты, выполняли некоторые домашние обязанности. Но от дифтерии в возрасте тридцати пяти лет умерла ее мать. После пережитой трагедии (а ей было всего 6 лет) маленькая Аликс стала замкнутой, отчужденной, начала сторониться незнакомых людей; успокаивалась она только в семейном кругу. После смерти дочери королева Виктория перенесла свою любовь на ее детей, особенно на младшую, Аликс. Ее воспитание и образование проходили под контролем бабушки.

Бракосочетание

Первая встреча шестнадцатилетнего наследника Цесаревича Николая Александровича и совсем юной принцессы Алисы произошла в 1884 году, а в 1889 году, достигнув совершеннолетия, Николай обратился к родителям с просьбой благословить его на брак с принцессой Алисой, но отец отказал, мотивируя отказ его молодостью. Пришлось смириться перед отцовской волей. Но обычно мягкий и даже робкий в общении с отцом, Николай проявил настойчивость и решительность – Александр III дает благословение на брак. Но радость взаимной любви была омрачена резким ухудшением здоровья императора Александра III, который скончался 20 октября 1894 г. в Крыму. На следующий день в дворцовой церкви Ливадийского дворца принцесса Алиса была приняла Православие, была миропомазана, получив имя Александры Федоровны.

Несмотря на траур по отцу, бракосочетание решили не откладывать, но провести его в самой скромной обстановке 14 ноября 1894 года. Так для Николая II одновременно началась семейная жизнь и управление Российской империей, ему было 26 лет.

У него был живой ум - он всегда быстро схватывал существо докладываемых ему вопросов, прекрасная память, особенно на лица, благородство образа мыслей. Но Николай Александрович своей мягкостью, тактичностью в обращении, скромными манерами на многих производил впечатление человека, не унаследовавшего сильной воли своего отца, который оставил ему следующее политическое завещание: «Я завещаю тебе любить все, что служит ко благу, чести и достоинству России. Охраняй самодержавие, памятуя притом, что ты несешь ответственность за судьбу твоих подданных перед Престолом Всевышнего. Вера в Бога и святость твоего царского долга да будет для тебя основой твоей жизни. Будь тверд и мужествен, не проявляй никогда слабости. Выслушивай всех, в этом нет ничего позорного, но слушайся самого себя и своей совести».

Начало правления

С самого начала своего правления император Николай II относился к несению обязанностей монарха как к священному долгу. Он глубоко верил, что и для 100-миллионного русского народа царская власть была и остается священной.

Коронация Николая II

1896 год – год коронационных торжеств в Москве. Над царской четой было совершено Таинство миропомазания - в знак того, что как нет выше, так и нет труднее на земле царской власти, нет бремени тяжелее царского служения. Но коронационные торжества в Москве были омрачены катастрофой на Ходынском поле: в ожидавшей царских подарков толпе произошла давка, в которой погибло много людей. По официальным данным, погибли 1389 человек и 1300 получили тяжёлые увечья, по неофициальным - 4000. Но мероприятия по случаю коронации не были отменены в связи с этой трагедией, а продолжились согласно программе: вечером того же дня состоялся бал у французского посла. Государь присутствовал на всех запланированных мероприятиях, включая бал, что было воспринято в обществе неоднозначно. Трагедию на Ходынке многие восприняли мрачным предзнаменованием для царствования Николая II, а когда в 2000 г. встал вопрос о его канонизации, она приводилась в качестве довода против этого.

Семья

3 ноября 1895 года в семье императора Николая II родилась первая дочь - Ольга ; за ней родилась Татьяна (29 мая 1897 года), Мария (14 июня 1899 года) и Анастасия (5 июня 1901 года). Но в семье очень ждали наследника.

Ольга

Ольга

С детства она росла очень доброй и отзывчивой, глубоко переживала чужие несчастья и всегда старалась помочь. Она единственная из четырёх сестёр могла открыто возражать отцу с матерью и очень неохотно покорялась родительской воле, если этого требовали обстоятельства.

Ольга больше других сестёр любила читать, позднее она начала писать стихи. Учитель французского языка и друг императорской семьи Пьер Жильяр отмечал, что Ольга лучше и быстрее сестёр усваивала материал уроков. Это давалось ей легко, оттого она иногда ленилась. «Великая Княжна Ольга Николаевна представляла собою типичную хорошую русскую девушку с большой душой. На окружающих она производила впечатление своей ласковостью, своим чарующим милым обращением со всеми. Она со всеми держала себя ровно, спокойно и поразительно просто и естественно. Она не любила хозяйства, но любила уединение и книги. Она была развитая и очень начитанная; имела способность к искусствам: играла на рояле, пела и в Петрограде училась пению, хорошо рисовала. Она была очень скромной и не любила роскоши». (Из воспоминаний М. Дитерихса).

Имелся неосуществлённый план брака Ольги с румынским принцем (будущим Каролем II). Ольга Николаевна категорически отказывалась покидать Родину, жить в чужой стране, говорила, что она русская и хочет оставаться таковой.

Татьяна

В детстве были её любимыми занятия: серсо (игра в обруч), катание на пони и громоздком велосипеде - тандеме - в паре с Ольгой, неторопливый сбор цветов и ягод. Из тихих домашних развлечений предпочитала рисование, книжки с картинками, путанное детское вышивание - вязание и «кукольный дом».

Из Великих княжон была самой близкой к императрице Александре Фёдоровне, всегда старалась окружить мать заботой и покоем, выслушать и понять её. Многие считали ее самой красивой из всех сестер. П. Жильяр вспоминал: «Татьяна Николаевна от природы скорее сдержанная, обладала волей, но была менее откровенна и непосредственна, чем старшая сестра. Она была также менее даровита, но искупала этот недостаток большой последовательностью ­ и ровностью характера. Она была очень красива, хотя не имела прелести Ольги Николаевны. Если только Императрица делала разницу между Дочерьми, то Ее любимицей была Татьяна Николаевна. Не то чтобы Ее сестры любили Мать меньше Ее, но Татьяна Николаевна умела окружать Ее постоянной заботливостью и никогда не позволяла себе показать, что Она не в духе. Своей красотой и природным умением держаться в обществе Она затеняла сестру, которая меньше занималась Своей особой и как-то стушевывалась. Тем не менее эти обе сестры нежно любили друг друга, между ними было только полтора года разницы, что, естественно, их сближало. Их звали «большие», тогда как Марию Николаевну и Анастасию Николаевну продолжали звать «маленькие».

Мария

Современники описывают Марию как подвижную весёлую девочку, чересчур крупную для своего возраста, со светло-русыми волосами и большими тёмно-синими глазами, которые в семье ласково называли «Машкины блюдца».

Её французский преподаватель Пьер Жильяр говорил, что Мария была высокой, с хорошим телосложением и розовыми щеками.

Генерал М. Дитерихс вспоминал: «Великая княжна Мария Николаевна была самая красивая, типично русская, добродушная, весёлая, с ровным характером, приветливая девушка. Она умела и любила поговорить с каждым, в особенности с простым человеком. Во время прогулок в парке вечно она, бывало, заводила разговоры с солдатами охраны, расспрашивала их и прекрасно помнила, у кого как звать жену, сколько ребятишек, сколько земли и т. п. У неё находилось всегда много общих тем для бесед с ними. За свою простоту она получила в семье кличку «Машка»; так звали её сёстры и цесаревич Алексей Николаевич».

У Марии был талант к рисованию, она хорошо делала наброски, используя для этого левую руку, но у неё не было интереса к школьным занятиям. Многие замечали, что эта юная девушка ростом (170 см) и силой пошла в дедушку - императора Александра III. Генерал М. К. Дитерихс вспоминал, что когда больному цесаревичу Алексею требовалось куда-то попасть, а сам он был не в состоянии идти, то звал: «Машка, неси меня!».

Вспоминают, что маленькая Мария была особенно привязана к отцу. Едва начав ходить, она постоянно пыталась улизнуть из детской с криком «хочу к папа́!» Няньке приходилось едва ли не запирать её, чтобы малышка не прервала очередной приём или работу с министрами.

Как и остальные сестры, Мария любила животных, у неё был сиамский котёнок, потом ей подарили белую мышку, уютно устроившуюся в комнате сестёр.

По воспоминаниям оставшихся в живых приближенных, красноармейцы, охранявшие дом Ипатьева, проявляли иногда бестактность и грубость по отношению к узникам. Однако и здесь Мария сумела внушить охране уважение к себе; так, сохранились рассказы о случае, когда охранники в присутствии двух сестёр позволили себе отпустить пару сальных шуток, после чего Татьяна «белая как смерть» выскочила вон, Мария же строгим голосом отчитала солдат, заявив, что подобным образом они лишь могут вызвать к себе неприязненное отношение. Здесь же, в доме Ипатьева, Мария встретила свое 19-летие.

Анастасия

Анастасия

Как и другие дети императора, Анастасия получила домашнее образование. Обучение началось в восьмилетнем возрасте, в программу входили французский, английский и немецкий языки, история, география, Закон Божий, естественные науки, рисование, грамматика, арифметика, а также танцы и музыка. Прилежанием в учёбе Анастасия не отличалась, она терпеть не могла грамматику, писала с ужасающими ошибками, а арифметику с детской непосредственностью именовала «свинством». Преподаватель английского языка Сидней Гиббс вспоминал, что однажды она пыталась подкупить его букетом цветов, чтобы повысить оценку, а после его отказа отдала эти цветы учителю русского языка - Петру Васильевичу Петрову.

Во время войны императрица отдала под госпитальные помещения многие из дворцовых комнат. Старшие сёстры Ольга и Татьяна вместе с матерью стали сёстрами милосердия; Мария и Анастасия, как слишком юные для такой тяжёлой работы, стали патронессами госпиталя. Обе сестры отдавали собственные деньги на закупку лекарств, читали раненым вслух, вязали им вещи, играли в карты и в шашки, писали под их диктовку письма домой и по вечерам развлекали телефонными разговорами, шили бельё, готовили бинты и корпию.

По воспоминаниям современников, Анастасия была маленькой и плотной, с русыми с рыжинкой волосами, с большими голубыми глазами, унаследованными от отца.

Фигурой Анастасия отличалась довольно плотной, как и ее сестра Мария. Широкие бедра, стройную талию и хороший бюст она унаследовала от матери. Анастасия была невысокой, крепко сбитой, но в то же время казалась несколько воздушной. Лицом и телосложением была простовата, уступая статной Ольге и хрупкой Татьяне. Анастасия единственная унаследовала от отца форму лица — слегка вытянутую, с выступающими скулами и широким лбом. Она вообще очень походила на отца. Крупные черты лица — большие глаза, крупноватый нос, мягкие губы делали Анастасию похожей на юную Марию Федоровну — свою бабушку.

Девочка отличалась лёгким и жизнерадостным характером, любила играть в лапту, в фанты, в серсо, могла часами без устали носиться по дворцу, играя в прятки. Легко лазила по деревьям и часто из чистого озорства отказывалась спуститься на землю. Она была неистощима на выдумки. С её лёгкой руки в моду вошло вплетать в волосы цветы и ленты, чем маленькая Анастасия очень гордилась. Была неразлучна со старшей сестрой Марией, обожала брата и могла часами развлекать его, когда Алексея укладывала в постель очередная болезнь. Анна Вырубова вспоминала, что «Анастасия была словно сделана из ртути, а не из плоти и крови».

Алексей

30 июля (12 августа) 1904 года в Петергофе появился пятый ребёнок и единственный, долгожданный сын - цесаревич Алексей Николаевич. Царская чета побывала на прославлении Серафима Саровского 18 июля 1903 года в Сарове, где император и императрица молились о даровании им наследника. При рождении был наречён Алексеем - в честь святителя Алексия Московского. По линии матери Алексей унаследовал гемофилию, носительницами которой были некоторые дочери и внучки английской королевы Виктории. Заболевание стало очевидным у цесаревича уже осенью 1904 г., когда у двухмесячного младенца началось тяжёлое кровотечение. В 1912 г. во время отдыха в Беловежской пуще цесаревич неудачно прыгнул в лодку и сильно ушиб бедро: возникшая гематома долго не рассасывалась, состояние здоровья ребёнка было очень тяжёлым, о нём официально печатались бюллетени. Была реальная угроза смерти.

Внешность Алексея сочетала в себе лучшие черты отца и матери. По воспоминаниям современников, Алексей был красивым мальчиком, с чистым, открытым лицом.

Характер его был покладистый, он обожал родителей и сестер, а те души не чаяли в юном цесаревиче, особенно Великая Княжна Мария. Алексей был способным в учёбе, как и сёстры, делал успехи в изучении языков. Из воспоминаний Н.А. Соколова, автора книги «Убийство царской семьи: «Наследник цесаревич Алексей Николаевич был мальчик 14 лет, умный, наблюдательный, восприимчивый, ласковый, жизнерадостный. Был с ленцой и не особенно любил книги. Он совмещал в себе черты отца и матери: унаследовал простоту отца, был чужд надменности, заносчивости, но имел свою волю и подчинялся только отцу. Мать хотела, но не могла быть с ним строгой. Его учительница Битнер говорит о нём: «Он имел большую волю и никогда не подчинился бы никакой женщине». Он был весьма дисциплинирован, замкнут и очень терпелив. Несомненно, болезнь наложила на него свой отпечаток и выработала в нём эти черты. Он не любил придворного этикета, любил быть с солдатами и учился их языку, употребляя в своем дневнике чисто народные, подслушанные им выражения. Скуповатостью напоминал мать: не любил тратить своих денег и собирал разные брошенные вещи: гвозди, свинцовую бумагу, веревки и т. п.»

Цесаревич очень любил свою армию и благоговел перед русским воином, уважение к которому передалось ему от отца и от всех его державных предков, всегда учивших любить простого солдата. Любимой пищей царевича были «щи да каша и черный хлеб, который едят все мои солдаты», как он всегда говорил. Ему каждый день приносили пробу щей и каши из солдатской кухни Свободного полка; Алексей все съедал и еще облизывал ложку, говоря: «Вот это вкусно, не то что наш обед».

Во время Первой мировой войны Алексей, бывший по должности наследника шефом нескольких полков и атаманом всех казачьих войск, с отцом посещал действующую армию, награждал отличившихся бойцов. Был награждён серебряной Георгиевской медалью 4-й степени.

Воспитание детей в царской семье

Быт семьи не был роскошным в целях воспитания - родители боялись, что богатство и нега испортят характер детей. Императорские дочери жили по двое в комнате - с одной стороны коридора «большая пара» (старшие дочери Ольга и Татьяна), с другой - «маленькая» (младшие дочери Мария и Анастасия).

Семья Николая II

В комнате младших сестёр стены были выкрашены в серый цвет, потолок расписан бабочками, мебель выдержана в белых и зелёных тонах, проста и безыскусна. Девочки спали на складных армейских кроватях, каждая из которых была помечена именем владелицы, под толстыми синими одеялами, украшенными монограммой. Эта традиция исходила со времен Екатерины Великой (такой порядок она завела впервые для своего внука Александра). Кровати легко можно было двигать, чтобы зимой оказаться поближе к теплу или даже в комнате брата, рядом с рождественской ёлкой, а летом поближе к открытым окнам. Здесь же у каждой было по небольшой тумбочке и диванчики с маленькими расшитыми думочками. Стены украшали иконы и фотографии; фотографировать девочки любили сами — до сих пор сохранилось огромное количество снимков, сделанных в основном в Ливадийском дворце - любимом месте отдыха семьи. Родители старались, чтобы дети постоянно были заняты чем-то полезным, девочек приучали к рукоделию.

Как и в простых небогатых семьях, младшим часто приходилось донашивать вещи, из которых выросли старшие. Полагались им и карманные деньги, на которые можно было покупать друг другу небольшие подарки.

Обучение детей обычно начиналось по достижении ими 8 лет. Первыми предметами были чтение, чистописание, арифметика, Закон Божий. Позднее к этому прибавлялись языки - русский, английский, французский, еще позже — немецкий. Преподавались императорским дочерям также танцы, игра на рояле, хорошие манеры, естественные науки и грамматика.

Императорским дочерям предписывалось подниматься в 8 часов утра, принимать холодную ванну. Завтрак в 9 часов, второй завтрак - в час или в половине первого по воскресеньям. В 5 часов вечера - чай, в 8 - общий ужин.

Все, кто знал семейную жизнь императора, отмечали удивительную простоту, взаимную любовь и согласие всех членов семьи. Центром ее был Алексей Николаевич, на нем сосредотачивались все привязанности, все надежды. По отношению к матери дети были полны уважения и предупредительности. Когда императрице нездоровилось, дочери устраивали поочередное дежурство при матери, и та из них, которая в этот день несла дежурство, безвыходно оставалась при ней. Отношения детей с государем были трогательны - он был для них одновременно царем, отцом и товарищем; чувства их к отцу переходили от почти религиозного поклонения до полной доверчивости и самой сердечной дружбы. Очень важное воспоминание о духовном состоянии царской семьи оставил священник Афанасий Беляев, который исповедовал детей перед их отъездом в Тобольск: «Впечатление от исповеди получилось такое: дай, Господи, чтобы и все дети нравственно были так высоки, как дети бывшего царя. Такое незлобие, смирение, покорность родительской воле, преданность безусловная воле Божией, чистота в помышлениях и полное незнание земной грязи — страстной и греховной — меня привели в изумление, и я решительно недоумевал: нужно ли напоминать мне как духовнику о грехах, может быть, им неведомых, и как расположить к раскаянию в известных мне грехах».

Распутин

Обстоятельством, постоянно омрачавшим жизнь императорской семьи, была неизлечимая болезнь наследника. Частые приступы гемофилии, во время которых ребенок испытывал тяжкие страдания, заставляли страдать всех, особенно мать. Но характер болезни являлся государственной тайной, и родители часто должны были скрывать переживаемые ими чувства, участвуя в обычном распорядке дворцовой жизни. Императрица хорошо понимала, что медицина была здесь бессильна. Но, будучи глубоко верующей, она предавалась усердной молитве в ожидании чудесного исцеления. Она готова была поверить всякому, кто был способен помочь ее горю, хоть как-то облегчить страдания сына: болезнь цесаревича открывала двери во дворец тем людям, которых рекомендовали царской семье как целителей и молитвенников. В их числе появляется во дворце крестьянин Григорий Распутин, которому суждено было сыграть свою роль в жизни царской семьи и в судьбе всей страны - но претендовать на эту роль он не имел никакого права.

Распутин представлялся добрым святым старцем, помогающим Алексею. Под влиянием матери все четыре девочки испытывали к нему полное доверие и делились всеми своими немудрёными секретами. Дружба Распутина с императорскими детьми была очевидна из их переписки. Лица, искренне любившие царскую семью, пытались как-то ограничить влияние Распутина, но этому очень сопротивлялась императрица, так как «святой старец» каким-то образом умел облегчать тяжелое состояние царевича Алексея.

Первая мировая война

Россия находилась в это время на вершине славы и могущества: невиданными темпами развивалась промышленность, все более могущественными становились армия и флот, успешно проводилась в жизнь аграрная реформа. Казалось, что все внутренние проблемы в недалеком будущем благополучно разрешатся.

Но этому не суждено было осуществиться: назревала Первая мировая война. Использовав как предлог убийство террористом наследника австро-венгерского престола, Австрия напала на Сербию. Император Николай II посчитал своим христианским долгом вступиться за православных сербских братьев…

19 июля (1 августа) 1914 г. Германия объявила России войну, которая вскоре стала общеевропейской. В августе 1914 г. Россия начала поспешное наступление в Восточной Пруссии, чтобы помочь своей союзнице Франции, это привело к тяжелому поражению. К осени стало ясно, что близкого конца войны не предвидится. Но с началом войны в стране затихли внутренние разногласия. Даже самые трудные вопросы становились разрешимыми - удалось осуществить запрещение продажи спиртных напитков на все время войны. Государь регулярно выезжает в Ставку, посещает армию, перевязочные пункты, военные госпитали, тыловые заводы. Императрица, пройдя курсы сестер милосердия вместе со старшими дочерями Ольгой и Татьяной, по несколько часов в день ухаживала за ранеными в своем царскосельском лазарете.

22 августа 1915 г.Николай II выехал в Могилев, чтобы принять на себя командование всеми вооруженными силами России и с этого дня постоянно находился в Ставке, часто вместе с ним был и наследник. Примерно раз в месяц он на несколько дней приезжал в Царское Село. Все ответственные решения принимались им, но в то же время он поручил императрице поддерживать сношения с министрами и держать его в курсе происходящего в столице. Она была самым близким ему человеком, на которого всегда можно было положиться. Ежедневно она отправляла в Ставку подробные письма-донесения, что хорошо было известно министрам.

Январь и февраль 1917 года царь провел в Царском Селе. Он чувствовал, что политическая обстановка становится все более натянутой, но продолжал надеяться на то, что чувство патриотизма все же возьмет верх, сохранял веру в армию, положение которой значительно улучшилось. Это вселяло надежды на успех большого весеннего наступления, которое нанесет решительный удар Германии. Но это хорошо понимали и враждебные ему силы.

Николай II и царевич Алексей

22 февраля император Николай выехал в Ставку - в этот момент оппозиции удалось посеять в столице панику из-за надвигавшегося голода. На следующий день в Петрограде начались волнения, вызванные перебоями с подвозом хлеба, они скоро переросли в забастовку под политическими лозунгами «Долой войну», «Долой самодержавие». Попытки разогнать манифестантов не увенчались успехом. В Думе тем временем шли дебаты с резкой критикой правительства - но в первую очередь это были выпады против императора. 25 февраля в Ставке было получено сообщение о беспорядках в столице. Узнав о положении дел, Николай II посылает войска в Петроград для поддержания порядка, а затем сам отправляется в Царское Село. Его решение было, очевидно, вызвано и желанием быть в центре событий для принятия в случае необходимости быстрых решений, и тревогой за семью. Этот отъезд из Ставки оказался роковым . За 150 верст от Петрограда царский поезд был остановлен - следующая станция Любань была в руках мятежников. Пришлось следовать через станцию Дно, но и тут путь оказался закрыт. Вечером 1 марта император прибыл в Псков, в ставку командующего Северным фронтом генерала Н. В. Рузского.

В столице наступило полное безвластие. Но Николай II и командование армией считали, что Дума контролирует положение; в телефонных переговорах с председателем Государственной думы М. В. Родзянко император соглашался на все уступки, если Дума сможет восстановить порядок в стране. Ответ был: уже поздно. Было ли это так на самом деле? Ведь революцией были охвачены только Петроград и окрестности, а авторитет царя в народе и в армии был еще велик. Ответ Думы ставил его перед выбором: отречение или попытка идти на Петроград с верными ему войсками - последнее означало гражданскую войну, в то время как внешний враг находился в российских пределах.

Все окружающие царя также убеждали его в том, что отречение - единственный выход. Особенно на этом настаивали командующие фронтами, требования которых поддержал начальник Генерального штаба М. В. Алексеев. И после долгих и мучительных размышлений император принял выстраданное решение: отречься и за себя и за наследника, ввиду его неизлечимой болезни, в пользу брата, Великого князя Михаила Александровича. 8 марта комиссары Временного правительства, прибыв в Могилев, объявили через генерала Алексеева об аресте императора и необходимости проследовать в Царское Село. В последний раз он обратился к своим войскам, призывая их к верности Временному правительству, тому самому, которое подвергло его аресту, к исполнению своего долга перед Родиной до полной победы. Прощальный приказ войскам, в котором выразились благородство души императора, его любовь к армии, вера в нее, был скрыт от народа Временным правительством, запретившим его публикацию.

По воспоминаниям современников, вслед за матерью, все сестры горько рыдали в день объявления Первой мировой войны. Во время войны императрица отдала под госпитальные помещения многие из дворцовых комнат. Старшие сёстры Ольга и Татьяна вместе с матерью стали сёстрами милосердия; Мария и Анастасия стали патронессами госпиталя и помогали раненым: читали им, писали письма родным, отдавали свои личные деньги для покупки лекарств, давали раненым концерты и всеми силами старались отвлечь их от тяжёлых мыслей. Дни напролет они проводили в госпитале, неохотно отрываясь от работы ради уроков.

Об отречении Николая II

В жизни императора Николая II было два неравных по продолжительности и духовной значимости периода - время его царствования и время пребывания в заточении.

Николай II после отречения

С момента отречения больше всего привлекает внимание внутреннее духовное состояние императора. Ему казалось, что он принял единственно правильное решение, но, тем не менее, он переживал тяжелое душевное мучение. «Если я помеха счастью России и меня все стоящие ныне во главе ее общественные силы просят оставить трон и передать его сыну и брату своему, то я готов это сделать, готов даже не только царство, но и жизнь свою отдать за Родину. Я думаю, в этом никто не сомневается из тех, кто меня знает», - говорил он генералу Д. Н. Дубенскому.

В самый день отречения, 2 марта, тот же генерал записал слова министра императорского двора графа В. Б. Фредерикса: «Государю глубоко грустно, что его считают помехой счастью России, что его нашли нужным просить оставить трон. Его волновала мысль о семье, которая оставалась в Царском Селе одна, дети больны. Государь страшно страдает, но ведь он такой человек, который никогда не покажет на людях свое горе». Сдержан Николай и в личном дневнике. Только в самом конце записи на этот день прорывается его внутренне чувство: «Нужно мое отречение. Суть та, что во имя спасения России и удержания армии на фронте в спокойствии нужно решиться на этот шаг. Я согласился. Из Ставки прислали проект Манифеста. Вечером из Петрограда прибыли Гучков и Шульгин, с которыми я переговорил и передал им подписанный и переделанный Манифест. В час ночи уехал из Пскова с тяжелым чувством пережитого. Кругом измена и трусость и обман!»

Временное правительство объявило об аресте императора Николая II и его супруги и содержании их в Царском Селе. Их арест не имел ни малейшего законного основания или повода.

Домашний арест

По воспоминаниям Юлии Александровны фон Ден, близкой подруги Александры Фёдоровны, в феврале 1917 г., в самый разгар революции, дети один за другим заболели корью. Анастасия слегла последней, когда царскосельский дворец уже окружали восставшие войска. Царь был в это время в ставке главнокомандующего в Могилеве, во дворце оставались только императрица с детьми.

В 9 часов 2 марта 1917 г. узнали об отречении царя. 8 марта граф Паве Бенкендорф сообщил, что Временное правительство приняло решение подвергнуть императорскую семью домашнему аресту в Царском Селе. Было предложено составить список людей, желающих остаться с ними. А 9 марта об отречении отца сообщили детям.

Через несколько дней вернулся Николай. Началась жизнь под домашним арестом.

Несмотря ни на что, образование детей продолжалось. Весь процесс возглавил Жильяр, преподаватель французского языка; сам Николай учил детей географии и истории; баронесса Буксгевден вела уроки английского и музыки; мадемуазель Шнайдер преподавала арифметику; графиня Гендрикова - рисование; доктор Евгений Сергеевич Боткин - русский язык; Александра Федоровна - Закон Божий. Старшая, Ольга, несмотря на то, что её образование было закончено, часто присутствовала на уроках и много читала, совершенствуясь в том, что было уже усвоено.

В это время была ещё надежда для семьи Николая II уехать за границу; но Георг V решил не рисковать и предпочёл принести в жертву царскую семью. Временное правительство назначило комиссию по расследованию деятельности императора, но, несмотря на все старания обнаружить хоть что-то, порочащее царя, ничего не нашли. Когда невиновность его была доказана и стало очевидно, что за ним нет никакого преступления, Временное правительство, вместо того чтобы освободить государя и его супругу, приняло решение удалить узников из Царского Села: отправить семью бывшего царя в Тобольск. В последний день перед отъездом они успели попрощаться со слугами, в последний раз посетить любимые места в парке, пруды, острова. 1 августа 1917 года поезд под флагом японской миссии Красного Креста в строжайшей тайне отбыл с запасного пути.

В Тобольске

Николай Романов с дочерями Ольгой, Анастасией и Татьяной в Тобольске зимой 1917 года

26 августа 1917 г. на пароходе «Русь» императорская семья прибыла в Тобольск. Дом для них ещё не был окончательно готов, потому первые восемь дней они провели на пароходе. Затем под конвоем императорская семья была доставлена в двухэтажный губернаторский особняк, где им отныне предстояло жить. Девочкам отвели угловую спальню на втором этаже, где они разместились на тех же армейских койках, привезенных из дома.

Но жизнь шла в размеренном темпе и строго подчиненная дисциплине семьи: с 9.00 до 11.00 - уроки. Затем часовой перерыв на прогулку вместе с отцом. Вновь уроки с 12.00 до 13.00. Обед. С 14.00 до 16.00 прогулки и немудрёные развлечения вроде домашних спектаклей или катания с собственноручно выстроенной горки. Анастасия с увлечением заготавливала дрова и шила. Далее по расписанию следовали вечерняя служба и отход ко сну.

В сентябре им позволили выходить в ближайшую церковь к утренней службе: солдаты образовывали живой коридор вплоть до самых церковных дверей. Отношение местных жителей к царской семье было благожелательным. Император с тревогой следил за происходившими в России событиями. Он понимал, что страна стремительно идет к гибели. Корнилов предложил Керенскому ввести войска в Петроград, чтобы положить конец большевистской агитации, которая становилась изо дня в день все более угрожающей, но Временное правительство отклонило и эту последнюю попытку к спасению Родины. Царь прекрасно понимал, что это было единственное средство избежать неминуемой катастрофы. Он раскаивается в своем отречении. «Ведь он принял это решение лишь в надежде, что желавшие его удаления сумеют все же продолжать с честью войну и не погубят дело спасения России. Он боялся тогда, чтобы его отказ подписать отречение не повел к гражданской войне в виду неприятеля. Царь не хотел, чтобы из-за него была пролита хоть капля русской крови… Императору мучительно было видеть теперь бесплодность своей жертвы и сознавать, что, имея в виду тогда лишь благо родины, он принес ей вред своим отречением», - вспоминает П. Жильяр, воспитатель детей.

Екатеринбург

Николай II

В марте стало известно, что в Бресте был заключен сепаратный мир с Германией. «Это такой позор для России и это «равносильно самоубийству », — такую оценку этому событию дал император. Когда прошел слух, что немцы требуют от большевиков выдачи им царской семьи, императрица заявила: «Предпочитаю умереть в России, нежели быть спасенной немцами» . Первый большевистский отряд прибыл в Тобольск во вторник 22 апреля. Комиссар Яковлев осматривает дом, знакомится с узниками. Через несколько дней он сообщает, что должен увезти императора, уверяя, что ничего плохого с ним не случится. Предполагая, что его хотят отправить в Москву для подписания сепаратного мира с Германией, император, которого ни при каких обстоятельствах не покидало высокое душевное благородство, твердо сказал: «Я лучше дам отрезать себе руку, чем подпишу этот позорный договор».

Наследник в это время был болен, и везти его было невозможно. Несмотря на страх за больного сына, императрица принимает решение следовать за супругом; с ними отправилась и Великая Княжна Мария Николаевна. Только 7 мая члены семьи, оставшиеся в Тобольске, получили известие из Екатеринбурга: император, императрица и Мария Николаевна заключены в дом Ипатьева. Когда здоровье царевича поправилось, остальные члены семьи из Тобольска были также доставлены в Екатеринбург и заточены в том же доме, но большинство лиц, приближенных к семье, к ним допущено не было.

О екатеринбургском периоде заточения царской семьи свидетельств мало. Почти нет писем. В основном этот период известен лишь по кратким записям в дневнике императора и показаниям свидетелей по делу об убийстве царской семьи.

Условия жизни в «доме особого назначения» были гораздо тяжелее, чем в Тобольске. Стража состояла из 12 солдат, которые жили здесь же и ели с ними за одним столом. Комиссар Авдеев, закоренелый пьяница, ежедневно унижал царскую семью. Приходилось мириться с лишениями, переносить издевательства и подчиняться. Царская чета и дочери спали на полу, без кроватей. Во время обеда семье, состоящей из семи человек, давали всего пять ложек; сидящие за этим же столом охранники курили, выпуская дым в лицо узникам…

Прогулка в саду разрешалась раз в день, сначала в течение 15-20 минут, а потом не более пяти. Рядом с царской семьей оставались лишь доктор Евгений Боткин, который окружил узников заботой и был посредником между ними и комиссарами, защищал их от грубости стражи. Остались несколько верных слуг: Анна Демидова, И. С. Харитонов, А. Е. Трупп и мальчик Леня Седнев.

Все узники понимали возможность скорого конца. Однажды царевич Алексей сказал: «Если будут убивать, только бы не мучили…» Почти в полной изоляции, они проявляли благородство и твердость духа. В одном из писем Ольга Николаевна говорит: «Отец просит передать всем тем, кто ему остался предан, и тем, на кого они могут иметь влияние, чтобы они не мстили за него, так как он всех простил и за всех молится, и чтобы не мстили за себя, и чтобы помнили, что то зло, которое сейчас в мире, будет еще сильней, но что не зло победит зло, а только любовь».

Даже грубые охранники понемногу смягчились — они были удивлены простотой всех членов царской семьи, их достоинством, смягчился даже комиссар Авдеев. Поэтому он был заменен Юровским, а стража заменена австро-германскими пленными и выбранными людьми из числа палачей «чрезвычайки». Жизнь обитателей Ипатьевского дома превратилась в сплошное мученичество. Но приготовления к казни делались в тайне от узников.

Убийство

В ночь с 16 на 17 июля, примерно в начале третьего, Юровский разбудил царскую семью и сказал о необходимости перехода в безопасное место. Когда все оделись и собрались, Юровский привел их в полуподвальную комнату с одним зарешеченным окном. Все внешне были спокойны. Государь нес на руках Алексея Николаевича, у остальных в руках были подушки и другие мелкие вещи. В комнате, куда их привели, государыня и Алексей Николаевич разместились на стульях. Государь стоял в центре рядом с царевичем. Остальные члены семьи и слуги находились в разных частях комнаты, а в это время убийцы ожидали сигнала. Юровский подошел к императору и сказал: «Николай Александрович, по постановлению Уральского областного совета вы будете расстреляны с вашей семьей». Эти слова оказались неожиданными для царя, он обернулся в сторону семьи, протянув к ним руки и сказал: «Что? Что?» Государыня и Ольга Николаевна хотели перекреститься, но в этот момент Юровский выстрелил в царя из револьвера почти в упор несколько раз, и он сразу же упал. Почти одновременно начали стрелять все остальные - каждый заранее знал свою жертву.

Уже лежащих на полу добивали выстрелами и ударами штыков. Когда все было кончено, Алексей Николаевич вдруг слабо застонал - в него выстрелили еще несколько раз. Одиннадцать тел лежало на полу в потоках крови. Убедившись, что их жертвы мертвы, убийцы стали снимать с них драгоценности. Затем убитых вынесли на двор, где уже стоял наготове грузовик - шум его мотора должен был заглушить выстрелы в подвале. Еще до восхода солнца тела вывезли в лес в окрестности деревни Коптяки. В течение трех дней убийцы пытались скрыть свое злодеяние…

Вместе с императорской семьей были расстреляны и их слуги, последовавшие за ними в ссылку: доктор Е. С. Боткин, комнатная девушка императрицы А. С. Демидова, придворный повар И. М. Харитонов и лакей А. Е. Трупп. Кроме того, были убиты в различных местах и в разные месяцы 1918 года генерал-адъютант И. Л. Татищев, гофмаршал князь В. А. Долгоруков, «дядька» наследника К. Г. Нагорный, детский лакей И. Д. Седнев, фрейлина императрицы А. В. Гендрикова и гофлектрисса Е. А. Шнейдер.

Храм-на-Крови в Екатеринбурге - построен на месте дома инженера Ипатьева, где 17 июля 1918 года был расстрелян Николай II и его семья

Св. Царевич Алексей

Долгожданный наследник Престола родился через год после посещения Царской Семьи Сарова в дни прославления прп. Серафима Саровского. При этом знаменитая на всю Россию Христа ради юродивая блаженная Паша Саровская в личной беседе с Августейшей Семьей предрекла ей трагическую кончину в дни антимонархической революции. Малым утешением было обещание рождения наследника, когда Параскева Ивановна достала с кровати кусок красной материи и сказала Царице: «Это твоему сынишке на штанишки, и когда он родится, тогда поверишь тому, о чем я говорила вам».

Рождение Алексея пришлось на самый разгар русско-японской войны, и всех солдат действующей армии в этот день объявили его крестными. Таким образом Государь Император Николай II изначально прививал сыну неразрывную связь с народом. Другим ее проявлением стало то, что в канун Рождественского сочельника, 23 декабря 1905 г., Государь и Наследник престола Цесаревич Алексей стали членами Союза Русского Народа.

Это произошло во время Высочайшего приема Императором делегации СРН, которую возглавлял председатель Союза Александр Иванович Дубровин. Государь и Наследник приняли от него поднесенные им знаки членов Союза. Хотя в то время Наследник Алексей был еще младенцем, существуют свидетельства, что впоследствии он нередко носил знак члена СРН.

По давней традиции русский Царь в первую очередь должен был знать военную науку и быть военным. Поэтому и Алексея с детства приучали к этому. С двух с половиной лет он числился кадетом 1-го кадетского корпуса, а военным премудростям поначалу учился от своих “дядек” - боцмана Деревенько и матросов Ивана Седнева и Климентия Нагорного. У Алексея в детской комнате было много солдатиков и игрушечной боевой техники, висели военные карты. Он имел уменьшенную модель настоящей русской винтовки, которую сделали ему на одном из ружейных заводов.

Этим ружьем он показывал приемы как искусный унтер-офицер. Царевич мог часами играть в войны, парады и маневры. Когда летом Царская Семья уезжала в Крым, в Ливадийский дворец, где Император работал, а все остальные отдыхали, Царевич Алексей несколько раз в неделю вместе с сыновьями нижних армейских чинов занимался гимнастикой, маршировал, изучал военное дело, пел солдатские песни. Вместе они варили на костре в солдатском котелке картофельный суп и гречневую кашу.

В Первую мировую войну в августе 1915 г. Император лично принял руководство войсками и выехал в Ставку в Могилев. Царевич приехал сюда осенью. Они жили в небольшой комнате дома губернатора, совершенно простой. В ней стояли две жесткие походные кровати и несколько стульев. Когда Государь уходил утром в штаб, Царевичу Алексею преподавали уроки его учителя: по русскому языку и русской словесности, французскому и английскому языкам, арифметике, истории, географии, естествоведению и Закону Божию. Гуляя в городском саду, Алексей подружился с местными гимназистами и кадетами, своими ровесниками. Он приходил сюда после уроков и устраивал с ними военные игры.

Государь хотел поднять дух войска тем, что Царевич был рядом с ним в Ставке и ездил на боевые позиции. Мальчик общался с ранеными и смог ощутить всю жестокость войны. На одной из позиций шел смотр частей войск, и Государь приказал поднять руки тем, кто находился в рядах с начала кампании. Над тысячной толпой поднялось только несколько рук… Всем этим Царевич был глубоко потрясен. Он находился на линии огня и был награжден за это Георгиевской медалью “За храбрость”, а также получил звание ефрейтора.

Царевич Алексий по традиции являлся атаманом всех казачьих войск, шефом лейб-гвардии Атаманского полка, лейб-гвардии Финляндского, 51-го пехотного Литовского, 12-го Восточно-Сибирского стрелкового полков и других военных подразделений. Иметь шефом Царевича было особым отличием и считалось за честь.

У Царевича обнаружилось редкое заболевание, унаследованное по материнской линии: несвертываемость крови. От малейшего пореза или ушиба можно было умереть. Это наложило отпечаток на жизнь Царской семьи и особенно на поведение матери. Ради сына Царица Александра Феодоровна была готова привлечь любых целителей, в том числе крестьянина Григория Распутина, обладавшего целительными способностями. Враги монархии раздули это обстоятельство до клеветнической кампании всероссийского масштаба…

При насильственном отрешении Государя Николая II от престола, он намеревался передать царство сыну, как предписывал закон о престолонаследии. Однако после консультации с врачом Государь решил, что при остоль опасном заболевании Алексея это будет невозможно, и передал власть брату Великому Князю Михаилу Александровичу. Разумеется, это было незаконно с точки зрения Основных Законов Империи, как и само отречение. Тем более вопиюще незаконной была передача братом Царя решения судьбы самой монархической государственности на "волю народа" (Учредительного собрания).

Великого Князя Михаила принудили к этому революционеры-февралисты, сами сознававшие нелегитимность этого акта. Так, В.Д. Набоков, один из составителей отказа Михаила, признал, что никто не был вправе «лишать престола то лицо [царевича Алексея], которое по закону имеет на него право». Поэтому заговорщики «не видели центра тяжести в юридической силе формулы, а только в ее нравственно-политическом значении», - это важное признание с точки зрения нелегитимности всех последующих властей России.

4 марта, узнав о таком поступке своего брата, Государь заявил, что передумал и согласен на вступление на Престол царевича Алексея при регентстве брата. Но генерал Алексеев не отправил эту телеграмму Временному правительству, «чтобы не смущать умы», поскольку отречения уже были опубликованы. (Об этом малоизвестном, но чрезвычайно важном эпизоде писали полковники В.М. Пронин и Д.Н. Тихобразов, генерал А.И. Деникин, историк Г.М. Катков.)

После свержения монархии Царевич Алексей испытал все унижения, выпавшие на долю Царской Семьи и принял мученическую кончину вместе с нею. Ему тогда еще не исполнилось 14 лет.

«В душе этого ребенка не заложено ни одной скверной или порочной черты; Русская земля получит не только прекрасного и умного Государя, но и прекрасного человека», - писал воспитатель Цесаревича Алексея Пьер Жильяр… Царевич Алексей причислен к лику святых вместе со всей Царской Семьей и их жертвенными слугами в 1981 г. Русской Зарубежной Церковью.

Цесаревич АЛЕКСЕЙ (1904-?) и Филипп СЕМЕНОВ (1904-1979)

Несколько раз я публиковал здесь материалы о спасенных в ночь на 17 июля 1918 года младших детях Николая и Александры – Анастасии и Алексее.
Что касается Анастасии (1901-?), то ее очень редкая двусторонняя врожденная деформация стоп (врожденный двусторонний Hallux valgus), которая была также у Анны Андерсон (1901-1984), позволяет с огромной степенью вероятности (1:17 миллионам) утверждать, что Анастасия Романова и Анна Андерсон – одно и то же лицо. Ни одна из других (более 30-ти) известных претенденток на «роль» Анастасии не имела этой деформации стоп.
Отметим также, что медицинская статистика в данном случае более чем в тысячу раз превышает достоверность испытаний ДНК, которые в 1994-1997 годах якобы показали, что Анна Андерсон не имела отношения к Царской семье и что якобы останки Анастасии были найдены под Екатеринбургом (в Коптяковском лесу) и захоронены в Санкт-Петербурге вместе с останками Николая, Александры, Ольги и Татьяны в 1998 году.

ГЕМОФИЛИЯ И КРИПТОРХИЗМ
Насколько известно, претендентов на «роль» спасенного Алексея было немного более десяти. Один или два из них имели то же заболевание крови – гемофилию, как и Алексей, один или два – еще одно редкое заболевание, крипторхизм (не опущение одного яичка), которое также было у Наследника престола.
Однако, только один из всех претендентов – Филипп Григорьевич Семенов – имел оба этих заболевания, что документально зафиксировано в его медицинских документах, в истории болезни. Кстати, мифы о том, что никто из больных гемофилией не живет долго и что любые тяжелые ранения (внешние раны) для них смертельны – это ложные мифы. Известны случаи 50-летней и более продолжительности жизни больных гемофилией, и их выживание после тяжелых ранений:
http://tsarevich.spb.ru/hemo-about.php

Как и в случае с Анной-Анастасией, до последнего времени никому из исследователей не приходило в голову поинтересоваться медицинской статистикой этих заболеваний. Да, все знали, что и гемофилия, и крипторхизм – довольно редкие заболевания, но никто из историков и исследователей не посмотрел медицинскую статистику.
Медицинская статистика гемофилии, по разным источникам, составляет от 1:8000 до 1:100 000; медицинская статистика крипторхизма (для взрослых людей) составляет приблизительно 0.3%, или 1:333.
Следовательно, по минимуму, только один человек из примерно 2 664 000 имеет оба этих заболевания (8000х333=2664000). Следовательно, именно с такой вероятностью мы можем утверждать, что Филипп Семенов действительно, как он утверждал, был Алексеем Романовым.

ФИЛИПП СЕМЕНОВ: 1949-й ГОД
Кажется, первым о Филиппе Семенове написал Эдвард Радзинский в своей книге «Николай Второй. Жизнь и смерть». В Интернете можно посмотреть статьи о нем:
http://www.trud.ru/trud.php?id=200205230862601

<<В январе 1949 года в республиканскую психиатрическую больницу Карелии с диагнозом «маниакальный депрессивный психоз» поступил Семёнов Филипп Григорьевич, заключённый одной из исправительных колоний, что вблизи города Медвежьегорска. В сопроводительных документах значилось, что он дважды перенёс инсульт с последующим параличом. Потом наступило улучшение в такой степени, что он мог даже ходить на работу. Однако 8 января заключённый внезапно почувствовал сильную головную боль, обратился в лагерный лазарет, где ему оказали помощь. А спустя некоторое время Семёнов засобирался куда-то ехать, ругал какого-то Белобородова, перестал узнавать окружающих, отказывался от пищи. Поэтому врач колонии и направил его в Петрозаводск, в психиатрическую клинику.
Именно с этого начинает документально фиксироваться удивительная, полная загадок и мистики история этого необычного пациента. Сохранилась его история болезни под номером 64. На титульном листе значатся его фамилия, имя и отчество, год рождения – 1904, национальность – русский, профессия – экономист-финансист. Далее данные объективного обследования, такие же, как и у многих пациентов таких клиник. Если только вот несколько отличительное – «сознание сохранено, ориентирован по месту и времени».
Через два – три дня состояние острого психоза, с которым поступил Семёнов в клинику, полностью прошло. Вот тогда-то он и поведал врачам свою «необыкновенную» историю, которых они за годы работы с такой категорией больных наслышались предостаточно. На самом деле он царевич Алексей Романов, был спасён во время расстрела Царской Семьи, доставлен в Ленинград, там жил, затем служил в Красной Армии кавалеристом, после войны учился в институте, работал экономистом в Средней Азии. Всю жизнь его преследует некто Белобородов, который знает его тайну, именно он и заставил Семёнова пойти на хищения, из-за чего тот и попал в места лишения свободы…
С «необычным» пациентом в больнице долго общались врачи-ординаторы Юлия Сологуб и Далила Кауфман. Как рассказывала впоследствии Далила Абрамовна, это был высокообразованный человек, знавший несколько иностранных языков, много читавший, особенно классику. Семёнов в течение всего срока пребывания в психиатрической больнице был спокоен, вполне контактен, с ясным сознанием и правильным поведением. Свой «бред», именно так – в кавычках – характеризовала Кауфман откровения пациента, он никому не навязывал, это никак не отражалось на его поведении, как бывает обычно у таких больных, что и ставило врачей в тупик.
И что особенно было поразительно: у Семёнова в истории болезни значилось заболевание крови – следствие гемофилии, а также не опущение одного яичка. Как и у цесаревича Алексея Николаевича Романова! Двух таких совпадений было уже достаточно, чтобы со всей серьёзностью обратить внимание на этого загадочного пациента психиатрической клиники. А если к этому ещё добавить и то, что Семёнов родился в том же 1904 году, что и цесаревич, и на ягодице у него был крестообразный след от ранения… И знал он хорошо все дворцовые церемонии, знал расположение комнат Зимнего, имена и титулы всех членов царской семьи, многое другое из дворцовой жизни Романовых и дореволюционного высшего света.
По утверждению Филиппа Григорьевича, во время расстрела в Екатеринбурге «отец» обнял его и прижал лицом к себе, чтобы мальчик не видел наведённых на него стволов. Он был ранен в ягодицу, потерял сознание и свалился в общую кучу тел...

ФИЛИПП СЕМЕНОВ: РОМАНОВ-ИРИН-СЕМЕНОВ
Но вернёмся к нашему цесаревичу из странноприёмного дома. Его спас и долго лечил какой-то преданный человек, возможно, монах. Несколько месяцев спустя, пришли незнакомые люди и заявили, что отныне он будет носить фамилию Ирин (аббревиатура от слов Имя Романовых – Имя Нации).
Затем мальчика привезли в Петроград, в какой-то особняк будто бы на Миллионной улице, где он случайно услышал, что его собираются использовать как символ объединения сил, враждебных новому строю. Такой участи себе он не желал и поэтому бежал от этих людей. На Фонтанке как раз записывали в Красную Армию. Прибавив себе два года, он попал в кавалерию. Потом учился, работал экономистом. Женился. Сменил фамилию на Семёнова, взяв документы родственника супруги… Затем было заключение, психиатрическая больница…
Филиппа Семёнова показали одному из лучших тогда психиатров страны, профессору из Ленинграда Самуилу Генделевичу. Доктор, к тому же, оказался ещё и весьма компетентен в «царских» вопросах. Он знал расположение и назначение покоев Зимнего дворца и загородных резиденций начала прошлого века, имена и титулы всех членов царской семьи и её династических ответвлений, все придворные должности, протоколы церемоний, принятых во дворце.
Вопросы с подвохом, которые стал задавать Генделевич своему пациенту, ни к чему не привели. Семёнов отвечал с готовностью, не задумываясь, приводя всё новые подробности. Держался спокойно и с достоинством…
<…>
Здесь, правда, сведения о Семёнове, приводимые Далилой Кауфман, несколько расходятся с историей болезни «цесаревича Алексея». Из сделанной в ней записи следует, что Ф. Г. Семёнов в апреле 1949 года после судебно-медицинской экспертизы был направлен в психиатрическую больницу МВД. А это может означать, что исследование его таинственной и бредовой, как считалось тогда, легенды было продолжено под ещё большим покровом секретности.
Обо всём этом Далила Кауфман написала известному писателю Эдварду Радзинскому, который готовил книгу о Николае II. И тот посвятил Семёнову в своей книги «Господи... спаси и усмири Россию. Николай II: жизнь и смерть» целую главу, которую назвал «Гость», где рассказывает об этом странном и таинственном человеке.
<…>
Освободился из ИТК № 1 Филипп Григорьевич Семёнов в 1951 году. Умер – в 1979, как раз когда на Урале впервые обнаружили останки царской семьи. Его вдова Екатерина Михайловна была убеждена в том, что муж – наследник императора. И как вспоминал приёмный сын Семенова, отчим любил бродить по городу, в Зимнем дворце мог находиться часами, предпочитал старинные вещи. О своей тайне говорил неохотно, только с самыми близкими людьми. Никаких отклонений у него не было, в психиатрическую больницу после лагеря он уже не попадал. Хорошо владел немецким, французским, английским и итальянским языками, писал на древнегреческом.
Филиппа Григорьевича Семенова давно уже нет, а тайна его осталась. Осталось и множество вопросов в этой истории. В каких школах могли его научить стольким языкам? Откуда такие поразительные физиологические и медицинские совпадения его с цесаревичем Алексеем, останки которого так до сих пор и не найдены? За какие такие провинности Семёнов надолго был упрятан в сталинские лагеря? Кто такой Белобородов, из-за которого, якобы, Семёнов попадает в них?>>
Это были выдержки из статьи Александра Попова. Что касается Белобородова, то, очень вероятно – это тот самый А.Г.Белобородов – председатель Уралсовета в 1918году…
***
ГЕНДЕЛЕВИЧ и ФЕДОРОВ
Вопрос, который возник у меня после прочтения главы о Филиппе Семенове (из книги Э.Радзинского) и статьи А.Попова заключался в том, откуда врач Самуил Генделевич (а именно он был главным действующим лицом идентификации Семенова как Цесаревича)- откуда он мог знать о гемофилии и крипторхизме наследника Алексея, а также обладал столь обширными знаниями о Царской семье? Может быть, Генделевич был знаком с кем-то из лейб-медиков Царской семьи, которые остались после 1917 года в России?
Несколько известных врачей Царской семьи не эмигрировали после 1917 года и работали в СССР. В частности, Сергей Петрович Федоров (1869-1936) сразу после отречения Николая изменил отношение к нему и затем сотрудничал с большевиками. Тот самый доктор Федоров, который консультировал Николая II относительно здоровья Алексеяi 2 марта 1917 года в Пскове. Он продолжил свою карьеру в СССР, он был директором Институт нейрохирургии в Ленинграде в 1929-1936 годах. Похоронен на «Коммунистической площадке» Александро-Невской лавры Санкт-Петербурга.
Можно не сомневаться, что профессор С.Федоров и профессор С.Генделевич – два крупнейших медика Ленинграда тех лет - были знакомы и общались по разным вопросам. Федоров также имел отношения к проблемам эпилепсии и нервных болезней, где Генделевич был крупнейшим специалистом.
Мы можем уверенно предположить также, что Генделевич имел обширные знания о жизни Царского двора, о царских резиденциях и дворцах, о титулах etc. от Федорова. Вероятно, они не только были знакомы (как известные врачи Ленинграда), но и дружили друг с другом.

ДЕТИ Ф.СЕМЕНОВА
В дополнение к этой статье А.Попова я нашел свои дневниковые записи 1998 года о документальном фильме «Самозванцы» (режиссер Александр Габнис):
Филипп Семенов был женат четыре раза. Первый раз он женился в 1930 году (под фамилией Ирин), его жену звали Софья. В этом первом браке родились три сына: Юрий, Владимир и Константин. В Ленинграде его нашел А.Г.Белобородов – тот самый, который был председатель президиума Уральского областного Совета в 1918 году. Он знал тайну и шантажировал Ирина и требовал денег. Семья бежала от его преследований в Самарканд, где Ирин изменил фамилию на Семенов. Он работал бухгалтером в Самарканде. Однако, Белобородов нашел его в Самарканде также и вновь начал вымогать деньги. Дважды Семенов сообщал Белобородову места расположения тайных кладов Царской семьи, но Белобородов требовал денег снова и снова. Семенов начал красть казенные деньги и был осужден на тюремное заключение на 3 года. Он бежал из тюрьмы. Потом он был женат второй раз (на некоей Асе) и третий раз (на некоей Анне Ивановне). Некоторое время он жил в Тбилиси, но Белобородов нашел его там опять. Следы Белобородова обрываются в 1938 году. В 1941 году Семенов был арестован снова и на этот раз он был приговорен к тюрьме на 10 лет. Дальнейшие события рассказаны в статье выше.
Семенов не имел детей после первого брака. Судьбы Владимира и Константина неизвестны. Возможно, они пропали в вихрях войны 1941-1945 годов. Его сын Юрий в 1998 году был жив. Александр Габнис рассказывал, что в 1994 году англичане якобы провели ему генетическую экспертизу с принцем Филиппом.
Подтверждение этому я нашел в газета «Аргументы и факты» №36, 5 сентября 2007:
http://gazeta.aif.ru/online/aif/1401/45_01
«В конце 1990-х годов по инициативе английской газеты «Daily Express» старший сын Юрий сдал кровь для генетической экспертизы. Питер Гил проводил её в Олдермастенской лаборатории (Англия). ДНК «внука» Николая II Юрия Филипповича Семёнова и английского принца Филиппа сравнивали. Из трёх тестов два совпали, а третий оказался нейтральным».
Насколько известно, Юрий Филиппович Семенов не претендовал на российский престол и место в Доме Романовых. Он хотел знать правду только. Кажется, в 1998 году он собирался уехать из России навсегда (?).

ФИЛАТОВ, ХАММЕТ, СЕМЕНОВ.
Всего, начиная с 1918 года, было известно 11 «претендентов-Алексеев». Наиболее вероятные претенденты – это Филипп Семенов (умер в 1979) и Василий Филатов (умер в 1988), а также Хейно Таммет (он имел крипторхизм, но не болел гемофилией). Сын Василия Филатова, Олег живет в Санкт-Петербурге по настоящее время. Внешне он весьма похож на Николая II. Более подробно об истории Василия Филатова можно прочитать в книге самого О.В.Филатова «История души, или портрет эпохи. Судьба Цесаревича Алексея, сына Императора России Николая II» (СПб, 2000). Генетическая экспертиза, проведенная в Германии, вроде бы подтвердила родство Филатовых с теми жертвами, останки которых были торжественно захоронены в Санкт-Петербурге в 1998 году. Однако, РПЦ и несколько крупных отечественных и зарубежных исследователей до сих пор не признают эти останки как останки членов Царской семьи. Некоторые исследователи (как В.Винер из Екатеринбурга) давно утверждают, что это как раз останки членов семьи-двойника Царской семьи – семьи Филатовых, которая была расстреляна в Екатеринбурге также в июле 1918 года…
Я не знаю, кто из троих (Ф.Семенов или В.Филатов, или Хейно Таммет) мог быть спасшимся цесаревичем Алексеем. Однако, медицинская статистика убедительно говорит за Филиппа Семенова.

Борис Романов

P.S. 20 октября 2015 года я получил рецензию на эту статью от журналиста Василия Вейкки Иванова. Привожу её ниже почти полностью:
"В своей публикации Вы ссылаетесь на Александра Попова. Только смею Вас заверить, что зовут его не Александр, а Алексей. Для меня же никакой он не автор <...>. Статья, выдержки из которой Вы приводите, по большому счёту была списана с моих публикаций 1997-98 и 99 годов. Побывав в Карельской республиканской больнице, можно сказать, по собственной инициативе и заданию редакции журнала "Север", я буквально в течение целого месяца сидел в медицинском Архиве больницы и вручную переписывал многие страницы из Истории болезни (наследника). Первая моя публикация прошла в августе 1997 года в еженедельнике "Губерния", а потом и в майском (1998 год) номере журнала "Север", и называлась она "Наследник престола или самозванец?". Потом я работал в Архиве МВД (Попова туда не пустили бы - он не журналист, а любитель собирать всякую всячину про НЛО). На Проза Ру, но относительно недавно, я публиковал эти материалы. Более того, у меня были напечатаны в журнале и газетах и фотографии самого Ф. Семёнова. Сейчас их, к сожалению, у меня не сохранилось, но события последнего времени наталкивают меня на мысль, что я возобновлю свою поиски."

Полностью рецензию В. Вейкки Иванова можно прочитать в разделе рецензий на эту статью, а статью самого В. Вейкки Иванова "Наследник престола или самозванец?" можно прочитать на Проза.Ру.

Как ни странно, о гемофилии, тяжелой наследственной болезни, которой страдал цесаревич Алексей, нам известно гораздо лучше, чем современникам императорского семейства в начале ХХ века. Императрица Александра Федоровна старалась всеми силами утаить болезнь своего долгожданного и любимого сына от общества. И в результате люди просто не понимали мотивов ее поступков...

В 1912 году в России широко и торжественно отмечали столетие Бородинской битвы и победы в войне 1812 года. По завершении торжеств Николай II вместе с женой и детьми отправился в уединенные западные имения - сперва в Беловеж, а потом в польскую Спалу. После смерти Александра III его близкие здесь почти не бывали, слишком тяжелые ассоциации рождали места, в которых отец провел последние месяцы жизни. Но на этот раз императорская семья задержалась в охотничьих угодьях гораздо дольше, чем поначалу планировалось - до наступления зимы...
Окружающие удивлялись, почему государь вдруг решил искать уединения, но дело объяснялось просто - у цесаревича Алексея обострилась его тяжкая наследственная болезнь, а Александра и Николай как обычно старались скрыть ухудшение здоровья мальчика от широких общественных кругов. В столице или на оживленном черноморском берегу болезнь наследника трудно было бы скрыть, и дело получило бы широкую огласку, а в лесном «охотничьем домике» лишь узкий круг лиц знал о том, что происходит в царской семье.

Пьер Жильяр со своим воспитанником

На это обратил внимание гувернер царских детей Пьер Жильяр. В середине сентября он стал заниматься с Алексеем французским языком, на котором восьмилетний цесаревич практически не говорил. Мальчик сразу же показался своему учителю «недомогающим». Вскоре Алексей слег, и Жильяр был поражен нездоровой «бледностью ребенка, а также тем, что его носили, как будто он не способен был ходить. Значит недуг, которым он страдал, без сомнения усилился… Несколько дней спустя стали шепотом говорить, что его состояние внушает живейшее беспокойство и что из Петербурга вызваны профессора Раухфус и Федоров. Жизнь, однако, продолжалась по-прежнему; одна охота следовала за другой, и приглашенных было больше, чем когда-либо …»
Как оказалось, в Беловеже во время катания на лодке цесаревич упал и сильно ударился левым боком. Удар вызвал обильное внутренне кровоизлияние, и у мальчика образовалась большая гематома в паху, грозившая вызвать заражение крови…

Алексей в лодке

Положение было более чем серьезным. В этих обстоятельствах гувернер не мог понять поведения царственной четы. В один из дней болезни наследника императрица зачем-то устроила званый вечер, на котором великие княжны Мария и Анастасия разыгрывали для приглашенных гостей костюмированные сцены из комедии Мольера «Мещанин во дворянстве». Александра Федоровна сидела в первом ряду зрителей, старалась казаться оживленной, улыбалась, разговаривала с окружающими…
Сын, пребывавший в тяжелом состоянии, находился в своей комнате. Мальчик страшно мучался от боли. Вскоре у него начался жар.
«Когда представление кончилось, я вышел внутренней дверью в коридор перед комнатой Алексея Николаевича , - вспоминал Жильяр. - До моего слуха ясно доносились его стоны. Внезапно я увидел перед собой Императрицу, которая приближалась бегом, придерживая в спешке обеими руками длинное платье, которое ей мешало. Я прижался к стене, и она прошла рядом со мной, не заметив меня. Лицо ее было взволновано и отражало острое беспокойство. Я вернулся в залу; там царило оживление, лакеи в ливреях обносили блюда с прохладительными угощениями; все смеялись, шутили, вечер был в разгаре. Через несколько минут императрица вернулась; она вновь надела свою маску и старалась улыбаться тем, кто толпился перед нею. Но я заметил, что Государь, продолжая разговаривать, занял такое место, откуда мог наблюдать за дверью, и я схватил на лету отчаянный взгляд, который императрица ему бросила на пороге. Час спустя я вернулся к себе, еще глубоко взволнованный этой сценой, которая внезапно раскрыла передо мной драму этого двойного существования.
(…) Наконец на следующий день, когда температура дошла до 39,6 градусов и сердце стало очень слабо, граф Фредерикс испросил разрешения Государя публиковать бюллетени о здоровье: первый бюллетень был в тот же вечер послан в Петербург. Значит, потребовалось вмешательство министра Двора, чтобы решились открыто признать серьезность положения Цесаревича.
Почему Император и Императрица подвергали себя столь ужасному принуждению? Зачем, раз у них было только одно желание - быть подле своего больного ребенка, они заставляли себя показываться, с улыбкой на устах, среди своих гостей? Дело в том, что они не хотели, чтобы стало известно, какой болезнью страдает Великий Князь Наследник. Я понял, что эта болезнь в их глазах имела значение государственной тайны ».

Николай II с сыном

Александра Федоровна с сыном в Спале

Анна Вырубова, находившаяся в Спале вместе с императорским семейством, вспоминала: «Все это время государыня не раздевалась, не ложилась и почти не отдыхала, часами просиживала у кровати своего маленького больного сына, который лежал на боку с поднятой ногой… Крошечное восковое лицо с заостренным носиком было похоже на лицо покойника, взгляд огромных глаз был бессмысленный и грустный. Однажды, войдя в комнату и услышав его отчаянные стоны, государь выбежал из комнаты и, запершись у себя в кабинете, расплакался ».
Алексей и сам смирился с мыслью, что скоро умрет, и даже с надеждой спрашивал:
- Когда я умру, мне больше не будет больно, правда, мама?
Императрица в отчаянии прибегла к последнему средству - она попросила помощи у Распутина, находившегося в то время далеко в Сибири, в своем родном селе. «Старцу» была отправлена телеграмма с просьбой помолиться об Алексее… Через несколько часов из Сибири пришел ответ: «Бог воззрил на твои слезы. Не печалься. Твой сын будет жить. Пусть доктора его не мучают ».
Когда Александра Федоровна с сияющим лицом вошла в комнату, где сидели унылые, подавленные придворные, врачи и слуги, с тоской ожидавшие страшного известия о смерти цесаревича, и объявила, что теперь все в порядке и Алексей будет жить, так как «Друг» послал ему спасение, некоторые из присутствующих подумали, что императрица от горя сошла с ума.
Но Алексей успокоился и впервые за много дней спокойно уснул.

Конечно, трудно утверждать, что именно молитвы Распутина вызвали перелом в состоянии больного мальчика - научные подтверждения этому факту найти невозможно. Но сказать, что после обращения отчаявшейся матери к Распутину ее сыну не стало лучше, значит, противоречить очевидному…
Феномен Распутина не могли объяснить даже самые квалифицированные медики, лечившие цесаревича. Профессор Федоров, лечащий врач Алексея Николаевича, говорил: «Смотрите сами. Бывало, Распутин войдет, приблизится к больному, посмотрит на него, поплюет. И кровотечение тотчас останавливается. Как императрица могла после этого не верить Распутину? »
И кто мог теперь убедить Александру Федоровну, едва не потерявшую рассудок у постели умирающего ребенка, что Григорий - не святой и что он не несет с собой благодать Божию? Императрица окончательно уверовала в предстательство Распутина перед Богом.
«Я пишу Вам, и сердце мое полно благодарности Господу за его милосердие , - написал Николай матери, когда стало ясно, что мальчик будет жить. - Он ниспослал нам благодать. Алексей начал поправляться… (По деликатности Николай Александрович не говорит матери об обращении к Распутину за помощью, понимая, как это расстроит Марию Федоровну. - Е.Х.) Аликс переносила это тяжелое испытание более мужественно, чем я, когда Алексею было совсем плохо, но теперь, когда, слава Богу, опасность миновала, ее собственное здоровье подорвано: бедное сердце болит от пережитого страшного напряжения. Поэтому она старается беречь силы и днем лежит на кушетке в комнате Алексея. Все наши слуги, казаки, матросы и все окружающие нас люди так трогательно нам сочувствуют. (…) Польские крестьяне приходили толпами, они рыдали во время богослужения. Какое огромное количество икон, телеграмм, писем с пожеланиями нашему дорогому мальчику скорейшего выздоровления мы получили! »

Цесаревич учится жать...

Что ж, как только императорская чета перестала таиться от окружающих, люди стали искренне сочувствовать - горе матери, на руках у которой умирает больной ребенок, никого не оставляет равнодушным.
Но Александра Федоровна по-прежнему предпочитала переживать боль в уединении, не допуская к своим горьким тайнам никого из посторонних и давая бесконечные поводы для непонимания и домыслов. Она полагалась на помощь одного единственного человека - Григория Распутина, но почти никто, даже из близких родственников, не мог понять, что же связывает императрицу и сибирского мужика… Вдовствующая императрица Мария Федоровна говорила премьер-министру В.Н. Коковцову: «Несчастная моя невестка не понимает, что она губит и династию, и себя. Она искренне верит в святость какого-то проходимца, и все мы бессильны отвратить несчастье ».